Калининград в 1946-1956, много фото здесь не надо!

История города после 1945г. и до "лихих" 90-х

Модератор: Serg_08

Аватара пользователя
gsm_689
Рисователь полосок
Сообщения: 5573
Зарегистрирован: 21-07-2008 22:05:11
Откуда: Metgethen (поселок Александра Космодемьянского)
Благодарил (а): 2635 раз
Поблагодарили: 4330 раз

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение gsm_689 »

в январе сего года набигал на ГАКО, искал материалы по послевоенной истории Метгетенщины.
Среди решений Сталинградского райисполкома встретилось прекрасное
и ниже характерный пример "При Сталине был порядок" (ц)
ГАКО Косма_30.jpg
mchpv
Сообщения: 19
Зарегистрирован: 04-01-2015 16:28:34
Благодарил (а): 13 раз
Поблагодарили: 7 раз

Re: Где этот дом в Кёнигсберге?

Сообщение mchpv »

вид с Кнайпхофа на Альтштадт. Около Schmiedebrücke
Разрушенный Кёнигсберг.jpg
Аватара пользователя
RSY
Читатель
Сообщения: 65
Зарегистрирован: 05-02-2011 02:11:08
Откуда: Königsberg in Pr.
Благодарил (а): 20 раз
Поблагодарили: 51 раз

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение RSY »

Вот такой фоторесурс появился https://russiainphoto.ru/search/?year_f ... rce_ids=85 , если уже было, извиняйте.
Есть фотоподборки по Калининграду, ВП и многим другим темам, смежным и не очень...
За это сообщение автора RSY поблагодарили (всего 3):
zehlau, Serg_08, motorman
Рейтинг: 15.79%
 
Больно смотреть на разруху вокруг
Аватара пользователя
panart
Архивариус
Сообщения: 2633
Зарегистрирован: 18-01-2008 11:27:21
Откуда: экс-калининградец
Благодарил (а): 1291 раз
Поблагодарили: 1897 раз

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение panart »

Да, ресурс интересный. Так по тэгу "калининград" имеется уже более 1000
фотографий до 1999 года. Это все вэри гуд! Но качество - мама родная,
полный "офсайт. Основная масса снимков открыточного формата, в 500 пикселей,
изредка разбавленых 800-ми пик. Бум надеяться, что это временное явление
поскольку в опциях заведена, пока не действующая еще, кнопочка "смотреть
в лучшем качестве".
Картинка для иллюстрации
s655aa6_500.jpg
Аватара пользователя
gsm_689
Рисователь полосок
Сообщения: 5573
Зарегистрирован: 21-07-2008 22:05:11
Откуда: Metgethen (поселок Александра Космодемьянского)
Благодарил (а): 2635 раз
Поблагодарили: 4330 раз

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение gsm_689 »

Про вывоз немецких кирпичей баржами на восстановление городов Союза и посыпание кирпичной крошкой всяких дорожек слышали/видели многие. А вот такое использование кирпичного битья встречается мне впервые. Думается, из таких блоков успели построить немало зданий дохрущёбной эпохи
Сентябрь 1955г.
Кал.комсомолец_1955-09-07.jpg
За это сообщение автора gsm_689 поблагодарил:
Serg_08
Рейтинг: 5.26%
 
ПАДОНАК
Исследователь
Сообщения: 697
Зарегистрирован: 15-02-2009 01:37:24
Благодарил (а): 71 раз
Поблагодарили: 657 раз
Контактная информация:

Re: Где этот дом в Калининграде?

Сообщение ПАДОНАК »

Фото висело в экспозиции на 5 форту. Угол Кантштрассе и Альтштедт. Ланггассе, вид на запад
Угол Кантштрассе и Альтштедт. Ланггассе, вид на запад.jpg
Кайзер-Вильгельм-Платц
Кайзер-Вильгельм-Платц.jpg
Аватара пользователя
gsm_689
Рисователь полосок
Сообщения: 5573
Зарегистрирован: 21-07-2008 22:05:11
Откуда: Metgethen (поселок Александра Космодемьянского)
Благодарил (а): 2635 раз
Поблагодарили: 4330 раз

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение gsm_689 »

Салют в честь первой годовщины Победы, в т.ч. в Кёнигсберге Кёнигсбегской области РСФСР
1946-05-09.jpg
ПАДОНАК
Исследователь
Сообщения: 697
Зарегистрирован: 15-02-2009 01:37:24
Благодарил (а): 71 раз
Поблагодарили: 657 раз
Контактная информация:

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение ПАДОНАК »

Воспоминания о приезде в Калининград

Московский писатель Валентин Петрович Ерашов с 1950 по 1967 год нес армейскую службу, а затем работал в нашем городе. «Калининградская тема» занимает большое место в его автобиографической книге, над которой он работал в общей сложности около полутора десятков лет. Предлагаем читателю фрагменты, представленные нашей газете и нигде еще не опубликованные.
Солнечным, почти майским утром девятого апреля 1950 года добрый мой приятель Матвей Кириллович Янов и я вышли из старенького вагона поезда Рига — Калининград. Над единственной тогда платформой высилась решетка вокзальной крыши — только в немногих ее квадратах сохранились осколки тусклого стекла. По гулкому тоннелю с оббитой плиткой на стенах очутились на привокзальной, пустынной, почти безлюдной площади, окруженной развалинами. Слева виднелись какие-то кирпичные ворота, напротив — скелет готической кирхи. Старые черепичные крыши просматривались вдали. Справа, вдоль строительного забора, тянулась — метровыми буквами — надпись, сугубо нелепая на этом нерусском фоне: «Восстановим древний славянский город Калининград». Позже из пропагандистских брошюр я узнал об исповедуемой в ту пору «теории»: дескать, здесь издревле, около тысячи лет назад, обитали славянские племена, основателем города был Отто-кар-Пшемысл, чешский король, споспешник Тевтонского ордена, он и в самом деле, город заложил, назвав Кенигсбергом, то есть Королевской горой, только могло ли это свидетельствовать о «славянских корнях» земель? Впоследствии эту, с позволения сказать, научную версию помалу спустили на тормоза... (Хотя, справедливости ради, какая-то видимость истины тут все-таки была. Приведу цитату: «Археологические данные, начиная с раннего неолита, показывают сходство материальной культуры древних пруссов с культурой родственных им по языку летто-литовцев, а также славян», — «Советская историческая энциклопедия», т. 11, М.,1968. Но ведь сходство не означает тождественность, не так ли?).
Ну, историей я буду заниматься после, а пока мы с Матвеем не помнили даже, что приехали сюда в знаменательную, как говорится, дату: пятилетие штурма Кенигсберга... Ничто внешне об этом событии не свидетельствовало: ни флагов, ни лозунгов...
Мы оба полтора месяца назад закончили в Ленинграде курсы по подготовке лейтенантов. Назначение в Калининград получали в Политуправлении Прибалтийского военного округа, и красавица Рига, уже полностью восстановленная после не столь уж существенных разрушений, еще вчера радовала нас блистательной чистотой, аккуратной зеленью, отлаженностью быта. Рига осталась позади, и велик оказался контраст, когда мы, пересекши площадь, напоминающую скорее пустырь, оказались возле ничем не обозначенной трамвайной остановки, где терпеливо ждали малочисленные приезжие (с чемоданами) и аборигены (без вещей). Они-то, здешние жители, посоветовали трамвая не ждать—ходит без расписания, а лучше пройтись пешочком и поглядеть на город; до военной комендатуры, куда нам надлежало наведаться, сказали, километра четыре... Мы никуда не спешили, погодка благоприятствовала, четыре версты для нас, бывалых солдат, скинули еще ворсистые по новости шинели с лейтенантскими погонами, подхватили пустяковое по весу и скудное офицерское имущество и двинулись в путь.
А лежал путь к центру города, по главной магистрали (ныне Ленинский проспект, а тогда улица Житомирская). Узкая, почти прямая, она — от вокзала до центральной площади — тянулась, как мы определили после, километра на три (прошу заметить, калининградцы в ту пору мерили расстояние километрами, а не числом остановок городского транспорта или временем передвижения, сказывались еще привычки фронтовиков). И по обе стороны Житомирской тянулись всплошную стены в три-четыре этажа — как я узнал позже, старинный город был вообще невысок, не свыше пяти этажей). Здания, обожженные, покрытые всплошную слоем несмываемой копоти, слепо глядели прорехами окон, щерились беззубыми ртами подъездов; на карнизах росли кусты и деревца, прицепленные корнями к взметенной сюда взрывами почве. Редко-редко виднелись одинокие застекленные рамы, иногда обложенные по периметру кирпичом (мы догадались: рамы приносили из других домов, приспосабливали к проемам). Из выведенных наружу железных труб вились дымки еще с войны памятных буржуек: видимо, готовили пищу: на улице стояла теплынь... Ни одного цельного здания; кое-где, на месте бывших сооружений — уродливые пирамиды щебня, они, как и карнизы, только погуще, заросли кустарником и бурьяном. Безлюдье: лишь раза два-три обогнали и попали навстречу трамвайчики — совсем махонькие, не похожие на наши, с выбитыми стеклами, кое-где замененными фанеркою; в сцепке один вагон коричневый, другой голубой, окраска скорее угадывалась под лохмотьями облезлого слоя; да еще протарахтели несколько грузовиков; мы шли посередке улицы — Матвей, опытный фронтовик, сказал держаться подальше от развалин...
Миновали на диво целое, даже не слишком закопченное здание с каменными львами у парадной лестницы (бывшая биржа, я это узнал, как и многое, естественно, позже; теперь там Дворец культуры моряков). По стенам почти всплошную шли надписи — как на берлинском рейхстаге, виденном в кино: участники штурма города оставили автографы. Вдали громоздилось нечто невиданное, когда подошли поближе, то рассмотрели готический собор без кровли и без купола над башней... Обошли кругом, карабкаясь по грудам щебенки; увидели огражденную колоннами могилу с надпилю Immanuil Kant. Над символическим, из песчаника, саркофагом, по стене, разобрали — впоследствии прочно замазанную — русскую надпись, ироничную по отношению к философу-идеалисту, ныне покоившемуся средь жутковатых развалин: «Теперь ты понял, что мир материален?»
Мы не торопились, но тянуло дальше, к новым объектам: впереди высилась поднятая над рекой наугольная башня метров в сто — на самом деле, если уж быть точным, 92-х метров; архитектурная доминанта города (мне придется участвовать непосредственно в ее уничтожении, таков был приказ военного командования, наверняка изданный по распоряжению партийно-государственных властей). Обошли замок кругом. Мощные контрфорсы, крепостные стены, циклопическое подпорное основание; наконец, башня, уж очень древняя на вид, замшелая, невзглядная... Где мне было тогда знать, что именно она — первое каменное сооружение Кенигсберга, Haberturm, по-русски поименованное «восьмиугольная башня», взорванная вскоре как якобы угрожающая движению транспорта (и в самом деле, возле нее обрушилась на проходивший трамвай часть стены замка; но ведь можно было закрепить металлическими полосами-«стяжками», как это делается в цивилизованной обстановке; нет, не сочли нужным, постройку 1255 года снесли. Еще заглянули в проход с овальным завершением, дальше не пошли, страшновато стало... А то был вход, как я узнал, в ресторан Blutgericht, где, после говорили, спрятали немцы детали оформления знаменитой Янтарной комнаты (снова скажу: знать бы мне, что я приму участие и в поисках Янтарной комнаты, и в кампании за сохранение руин замка).
Наконец, вышли на главную площадь Победы (долго ее называли неофициально «Площадь трех маршалов», даже оставшиеся в Калининграде до 1948 года немцы говорили «Drei Marschalpiatz».
Название возникло оттого, что на здании теперешнего административно-учебного корпуса рыбвтуза, бывшего гестапо, красовались портреты маршалов Советского Союза, руководителей штурма Кенигсберга.
Вышли мы на площадь Победы. Сейчас трудно представить, как она выглядела. Как взойдешь на нее, по правую руку, там где ныне возвышается (на чужом постаменте, сооруженном под памятник Сталину, Родина-мать), тянулся долгий, раздрызганный дощаной забор и в него тыкались мордами, обмусоленными, подобно уже виденным утильным трамваям, несколько немецких автобусов без маршрутных номеров, — то был, с позволения сказать, городской автовокзал (машины по маршрутам шли, когда заблагорассудится шоферам, а плату брали кондукторы по собственному усмотрению). Рядышком чернел когда-то, видимо, светлый Северный вокзал; напротив него уродливая пятиэтажка (верхний ярус — наподобие мансарды, меньше по размеру, нежели остальные), внизу несколько живых окон, остальные — пустоглазые, вывески над узкой дверью нет: оказалось — так называемый универмаг с нищенским ассортиментом. И единственное целое сооружение с мрачно широкими простенками, целехонькое, узкоглазое, с ритуальными колоннами у входа, — как я уже сказал, бывшее гестапо, ныне административно-учебный корпус КТИ.
А дальше по нашему пути — ранняя зелень бульвара, за нею слева блеснула сплошными стеклами редакция «Калининградской правды» (опять-таки, знать бы мне, что буду работать там) и напротив — тоже ровно-угрюмые плоскости фасада (тюрьма, узнал я позже), и массивная пустая коробка на углу возле театра (ныне, конечно, восстановленная, это административное здание на углу Театральной площади и улицы Жданова, если последнюю еще не переименовали, и бронзовый, в благородной, как принято выражаться, патине (т. е. зеленоватом налете на бронзе) монумент... Легенда той поры гласила, будто бы какой-то русский солдат в разгар боя начертал осколком снаряда на постаменте: «Памятник культуры: Шиллер!» — и потому памятник уцелел в отличие от прочих, свергнутых не в боях, а после, когда новые власти наводили порядок, искореняя здесь «немецкий дух»... И сам театр — его восстановили в ином виде в начале шестидесятые годов, помнится, — мы увидели спаленным, приниженным, сирым (не знаю, правду ли рассказывали, будто его сожгли по безалаберности наши военные патрули после войны — зашли погреться, разожгли в партере костер, удалились, не погасив пламя)...
Зоопарк... Мы туда зашли... Несколько унылых зверей мотались по клеткам... Было зелено, сам парк выглядел празднично... Мы удалились вглубь территории, увидели впечатляющую скульптуру — два здоровенных, схватившихся насмерть быка; вскоре эту скульптуру перенесли к зданию обкома ВКП(б), после, сочтя, видимо, неуместной такую символику, на их место поставили благостное изображение сидящих на скамейке Ильича и Виссарионовича, потом, когда прошел XX съезд, обоих убрали, — теперь, кажется, там клумба...
Напротив зоопарка — помпезный вход на ровное поле, — бывший плац-парад нацистов, впоследствии стадион; полувосстановленная гостиница «Москва» (в прошлом отель «Nordenstern», еще без боковых пристроек... А дальше — парк культуры и отдыха имени Калинина (странно: повсеместна такие «культпросвет-учреждения» назывались именем «буревестника революции» Максима Горького), впрочем, здесь повсюду главенствовал добренький старикашка Михаил Иванович Калинин, чей памятник и поныне торчит возле Южного вокзала; нет нужды, что «всесоюзный староста» знаменит хотя бы тем, что подписал приснопамятный указ от 1 декабря 1934 года, скорострельный и античеловечный о каре «врагов народа» по сути без суда и следствия. А парк культуры его имени, ничтоже сумняше, сделали на месте немецкого кладбища, свалив надмогильные памятники в сторону, в лесочке...
(Да что тут про немецкие кладбища толковать... Позже, в Озерске, бывшем «Darkemene», я, в ту пору сотрудник «Калининградской правды», видел в сквере неподалеку от райкома КПСС ровный ряд черного гранита камней, на каждом нестираемой позолотой сверкали начертанные готическим шрифтом русские имена, даты рождения и смерти, — то немцы похоронили наших солдат, павших здесь в боях после мировой войны... Приехав в следующий раз, я этих могил и надгробий не увидел, ровнехонько стало... Первый секретарь райкоме партии Якутович объяснил мне: стесали эти фашистские поминальники бульдозером... Я не слишком удивился: кому тут дело, что увековечили память русским; ведь сделали это немцы, а позицию тогдашнего первого секретаря обкома Николая Семеновича Коновалова я хорошо знал — «Сотрем с лица земли все немецкое»).
И вот миновали мы приземистый домишко с громким названием, рожденным в быту, — «трехэтажный универмаг», и вослед за ним увидели вычурный нестандартный особнячок военной комендатуры...
Получив указания, куда нам следует явиться на следующее утро, мы заночевали в лейтенантской общаге гарнизонного Дома офицеров. Матвей, человек хладнокровный, скоро уснул, а мне что-то не хотелось. Я курил и глядел в невысокое окошко под самой крышей на тихую и, в отличие от многих, расчищенную улицу. Прямо передо мной, глаза в глаза чернела причудливых очертаний коробка некогда жилого дома. В одном из его изгибов тускло просвечивал огонек (тогда с жильем решалось просто: выбирай любую комнату в развалке, оборудуй, как знаешь). Развалина была изгибистая, занимала целый квартал по периметру. На окошко, в которое я смотрел, выходило угловое крыльцо... В голову мне прийти не могло, что через тринадцать лет я вселюсь именно в этот подъезд восстановленного дома и проведу здесь последнюю ночь в Калининграде, глядя из окон квартиры на окошко гостиницы Дома офицеров, где перекоротал первую здешнюю свою ночь... Что мы знаем о своей предстоящей жизни... Ровнехонько ничего... Про то Господь ведает, если Ему есть дело до каждого из нас...
За это сообщение автора ПАДОНАК поблагодарили (всего 2):
Valentin, wayfarer
Рейтинг: 10.53%
 
ПАДОНАК
Исследователь
Сообщения: 697
Зарегистрирован: 15-02-2009 01:37:24
Благодарил (а): 71 раз
Поблагодарили: 657 раз
Контактная информация:

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение ПАДОНАК »

Последний немец Кенигсберга
Он живет не лучше последнего советского солдата, покинувшего в 45-м поверженный рейхстаг. Живет, как все мы...
—Ты из КГБ? — спросил он через дверь.
Я протянул в узкую щель редакционное удостоверение. Покачиваясь и переминаясь с ноги на ногу, он долго рассматривал его, прежде чем утвердительно сказать:
—Ты из КГБ. Вздохнул и добавил: «Заходи...»
В Кенигсберг русские войска входили трижды. В 1757-м, 1813-м и 1945-м. В последний раз для того, чтобы остаться. По решению стран-победительниц после Потсдамской конференции третья часть Восточной Пруссии перешла к СССР (две других трети — к Польше). Город философа Иммануила Канта и астронома Фридриха Бесселя стал областным центром Российской Федерации. Области дали имя почившего в бозе в 1946-м «всесоюзного старосты», а заложенный в 1255-м город соответственно стал Калининградом.
В путеводителях для туристов область принято называть «краем», а ее центр — «городом с интересной судьбой». Если судить по ярким буклетам, то самым интересным и значительным в его судьбе стали успехи трудящихся в промышленности и сельском хозяйстве...
Этот город так и не стал своим, нашим. Чужая история бьет в глаза то контурами слов старых вывесок, проглядывающих сквозь облупившуюся «шаровую» краску на стенах домов, то стопроцентно русскими ругательствами, выцарапанными на трамвайных стеклах все теми же готическими буквами. Здесь остро и больно чувствуется временность, сиюминутность бытия нынешних его граждан. Может, оттого так — остро и больно — что нельзя «шаровой» краской по истории?
Чего было ждать этому городу от русских, окропивших в 1945-м своею кровью каждый разбитый до щебенки кирпич? По постановлению правительства сюда ехали по вербовке погорельцы из центральной России. Переселенцам давали во владение аккуратные немецкие фольварки, скот... С немцами, а их оставалось в советской зоне Восточной Пруссии почти сто тысяч человек, жили мирно. Удивительно: пайки были одинаковы и для победителей, и для побежденных. (в 1946-м в российской Курской области умерла от голода младшая сестра моего отца, а дед-фронтовик, бабка, отец и его брат выжили благодаря «каше» из древесной коры...). Голод отошел в прошлое, и началась тотальная депортация немцев в Германию. В отличие от Литвы, Латвии и Эстонии, «лесных братьев» здесь не было. Выселяли трудолюбивых и послушных новой, советской, власти бюргеров и бауэров. На члена семьи — чемодан. На сборы — сутки. К 1949 году, по официальным данным, в Калининградской области не осталось ни одного немца.
...Он поверил, что я из газеты лишь тогда, когда я согласился с ним выпить. «Из «органов» побоялись бы»,— пьяно буркнул он и принес бутылку. Мы пили теплую водку и закусывали студнем.
— Скажи,— спросил он.— Вы, русские, нас, немцев, победили... Но почему МЫ так плохо живем?
В этой чересполосице местоимений — судьба. И ответить на сам вопрос легче, чем понять, как слились для него в одно целое такие разные понятия — «вы» и «мы», как жилось в областном центре РСФСР единственному горожанину, в паспорте которого в графе «место рождения» записано «Восточная Пруссия»?
В 1945-м семнадцатилетний немец Франц Райх стал французом Франсисом Беру.
Его бросили. Или забыли. Отец работал по найму у бауэра под Алленштейном, мастерил телеги, сани, строил дворовые пристройки. Мать с двумя младшими сидела дома. Старший брат, Рудольф, воевал с русскими. А Франц учился в Видминнене на шофера. Начались бомбежки, и он приехал к родным. Бауэр-хозяин ухмыльнулся и сказал: тебя бросили. Кровь ударила в голову, и Франц никуда больше не поехал. Остался у хозяина, помогал ему закапывать добро. Только управились, пришли русские. Передовые части перемахнули через Алленштейн и ушли дальше на запад. Через день тыловики-обозники расстреляли бауэра. Франц никого не винил. Он знал о том, что делали немецкие солдаты в России и на Украине. Война безжалостна, и у нее скудный лексикон. Главные слова: «мы» и «они»...
В конце 1945-го он пошел устраиваться на работу к русским. В конторе связистов проверок не устраивали, записали со слов, что из военнопленных, желает остаться жить в Стране Советов. Через два года его соотечественников выселили, а он остался.
В 1950-м познакомились с Галей. Ему—22, ей—19. Он— французик из угнанных, она — дочь героя-полковника, Франсис один как перст на земле, и Галя, сбежавшая от издевательств злой мачехи, одна-одинешенька. Сошлись. Сын родился. Записала его Галина на себя, на свою простую русскую фамилию. Как и второго сына, и дочь.
В 1963-м ее вызвали в компетентные органы и она — после всех, пережитых в одночасье, страхов — обрадовалась: как же правильно поступила с детьми, как же правильно! Муж-то — прости Господи! — немец.
Они сразу же пошли в загс и расписались. Чему быть, того не миновать...
...Все немецкое в этом городе уничтожалось. Главной задачей тогда ставилось: искоренить сам дух пруссачества.
Специально созданное управление собирало на улицах и отправляло в Ленинград немецкие кирпичи, а в Калининграде строительство в основном шло в сфере топонимики. Был у немцев блок улиц, носящих имена великих композиторов. Заменили на имена русских, оставив только улицу Бетховена, да и она скоро стала улицей Кирова. Одной из улиц в 1945-м дали имя Тельмана. В гражданское управление города пришел человек, назвался скульптором-самоучкой и попросил аванс на создание памятника. Деньги даром не пропали. Был памятник, но не было пьедестала. Дали команду — нашли. Статую грузчика из Гамбурга водрузили на постамент памятника Иммануилу Канту работы великого Рауха...
В городе «с удивительной судьбой» время от времени начинались кампании. Желание властей шагать в ногу со всей страной принимало, правда, странные формы.
Жители сметали немецкие кладбища. 565 гектаров занимали они в черте города и по сути были парками. Нет, сделали на чужих костях свои парки. Полуразрушенный Королевский Замок снесли. «До основанья»... Уже лет 15 на его месте строят Дом Советов. Когда достроят — неизвестно. Здание почему-то все время перекашивает.
Калининград и область «выпали» из программы партии и правительства по восстановлению разрушенных войной местностей. Здесь было трудно и голодно жить. Зато здесь легко зарабатывались ордена. Почти все произведенное отдавалось натурой в государственную «копилку». А калининградцы ездили в соседнюю Литву, где после войны налоги, по сравнению с российскими областями, были смехотворно малы, и скупали все подряд. Помимо натуральной подчистки, область была славна и фантастическими приписками. В 1949-м в Калининград приехал с инспекцией Косыгин. После разговора с ним за закрытыми дверями кабинета 1-й секретарь обкома партии Иванов застрелился...
...Беда пришла от добра. Через Красный Крест родители нашли Франца. Радоваться бы, что живы и здоровы...
Райх молчит. Потом совершенно трезвым голосом говорит:
— Вот тогда я первый раз и выпил...
Что не залить, не затопить водкой: давнюю мальчишескую обиду на родителей и невозможность стариком простить ее? Страх перед «органами», застарелый, панический страх чужого на своей родине перед своими, пришедшими на чужую? Невозможность ничего вернуть назад, изменить, построить по-иному? По-какому?
Он не написал родным ни одного ответа. А письма из Германии зачитаны до дыр. Он напивается и плачет над фотографией, на которой нет людей, а только два серых гранитных памятника.
«Рихард Райх. 4.11.82» «Марта Райх. 4.11.85».
Его дочь очень похожа на его мать. Она училась в другом городе. Франц и Галина боялись, что в калининградском вузе станет известно о национальности ее отца. Это был конец 70-х. Муж дочери— моряк. У них в семье были нелады, когда он узнал правду о Франце. Но визу не закрыли. Это были уже 80-е. Повезло? В 1990-м по Калининграду ездил троллейбус с надписью на борту: «Нашему городу —735 лет». Один день ездил. Сняли с линии, надпись затерли.
А Райх уже совсем пьян.
— Германии здесь уже не быть... Здесь много русской крови... Я своей родине не изменил... Й умру здесь... Но почему МЫ так плохо живем?
...В поисках ответа на этот вопрос не будем забывать, что русские пришли сюда из разрушенных, сожженных фашистами городов и деревень. Этот древний город не станет вновь немецким. Любая попытка перекроить границы Европы приведет к ядерной катастрофе, после которой некому и некуда будет возвращаться...
Я солгал Францу Райху. Я пришел к нему прямиком из областного управления КГБ. Не верил, никак не мог поверить, что в Калининграде не осталось ни одного немца. Государства умирают или распадаются, или перетекают одно в другое. Земля и люди — остаются. Розыски были безуспешными, пока я не обратился в КГБ. Его сотрудники дали мне восемь адресов. Это — по области. В самом 1 Калининграде живет только один немец — Райх.
— Не подумайте, мы не следим за ними, не собираем на них материал,— говорил мне сотрудник УКГБ.
А потом он рассказал, что сам родился здесь, в 1945-м. Родители — военнослужащие целыми днями были в части, а с ним по доброй воле оставалась хозяйка-немка. В три года по-немецки он говорил лучше, чем по-русски. Родители за стол не сажали, пока не просил есть на родном языке. Потом няньку депортировали. Получив несколько простых и специальных образований, теперь он по-немецки — нихт ферштейн...
Нас всех долго приучали делить историю на СВОЮ и ЧУЖУЮ, а людей на СВОИХ и ЧУЖИХ. Пять лет назад мы дружно прозрели и, перебивая друг друга, стали кричать о главенстве общечеловеческих ценностей. Правда, недолго. Сейчас все больше — о приоритете наций и суверенитетов. И опять то там, то здесь пошла в ход «шаровая» краска, и мы опять делимся: на «коренных» и «мигрантов»
На «своих» и «чужих»...
Но фашисты никогда не будут НАШИМИ!
А ХОХЛОВ
За это сообщение автора ПАДОНАК поблагодарили (всего 2):
Valentin, wayfarer
Рейтинг: 10.53%
 
Аватара пользователя
Valentin
Краевед
Сообщения: 848
Зарегистрирован: 26-10-2010 20:24:31
Откуда: Metgethen (Лесное, поселок Александра Космодемьянского)
Благодарил (а): 1150 раз
Поблагодарили: 435 раз

Re: Калининград. Первые послевоенные годы (1946-56)

Сообщение Valentin »

Ещё один ценный взгляд из прошлого. Многое понятно и общеизвестно, но есть и спорные вопросы. Впрочем ценно само повествование, а разногласия всегда были и будут. Спасибо за пост!
Аватара пользователя
петр
Краевед
Сообщения: 1005
Зарегистрирован: 26-08-2011 20:32:50
Откуда: калининград
Благодарил (а): 302 раза
Поблагодарили: 505 раз

Re: Калининград в 1946-1956, много фото здесь не надо!

Сообщение петр »

Из соцсетей.
50826172_2064444630291054_525676496354803712_n.jpg
Аватара пользователя
motorman
Архивариус
Сообщения: 2183
Зарегистрирован: 21-12-2009 12:05:04
Благодарил (а): 1666 раз
Поблагодарили: 1099 раз

Re: Калининград в 1946-1956, много фото здесь не надо!

Сообщение motorman »

1949год. "ФЗО" - школа фабрично-заводского обучения
фзо 49г.jpg
Serg_08
Сусанин
Сообщения: 3029
Зарегистрирован: 17-01-2010 19:06:54
Благодарил (а): 944 раза
Поблагодарили: 1626 раз

Re: Калининград в 1946-1956, много фото здесь не надо!

Сообщение Serg_08 »

Впоследствии ПТУ - Хабзайка..
За это сообщение автора Serg_08 поблагодарил:
UmSchu
Рейтинг: 5.26%
 
И я не знаю, каков процент
сумасшедших на данный час..
Но если верить глазам и ушам -
больше в несколько раз..
В.Р. Цой.
Elena_b
Сообщения: 2
Зарегистрирован: 27-05-2021 09:21:20
Поблагодарили: 5 раз

Re: Калининград в 1946-1956, много фото здесь не надо!

Сообщение Elena_b »

Фото из семейного архива.

Ученики 7 класса вечерней школы №8 Ленинградского района г. Калининграда, июнь 1951 года.
photo_2021-05-17_22-07-09.jpg
photo_2021-05-17_22-07-07.jpg
Ответить

Вернуться в «Калининград»