Страница 1 из 1

Re: Powunden (Храброво)

Добавлено: 12-03-2012 14:27:58
psf735
А еще в Повундене базировался знаменитый 759-й МТАП (бывший 51-й МТАП) и 4287-я АТБ, 289-й отдельный дивизион обеспечения управления посадки и 47-я минно-торпедная партия.Которые в 1962 были разобраны и скрытно, из Балтийска кораблями(под видом сельхоз.техники) в процессе операции АНАДЫРЬ переброшены на КУБУ. http://www.bellabs.ru/Fotab/CUBA-62/CUBA-62.html Имею фотоархив тех событий.Батя был Зам Ком. полка по ИАС :D
MT-759_08.jpg

Калининградцы в «горячих точках» и локальных конфликтах

Добавлено: 13-03-2012 16:38:37
psf735
759-й МТАП (аэродром Храброво) принимал участие в операции "АНАДЫРЬ". Фото с дружественной Кубы

Re: Powunden (Храброво)

Добавлено: 13-03-2012 16:58:21
psf735
759-й МТАП (аэродром Храброво) принимал участие в операции "АНАДЫРЬ". Фото с дружественной Кубы

Re: Powunden (Храброво)

Добавлено: 13-03-2012 17:15:33
psf735
759-й МТАП (аэродром Храброво) принимал участие в операции "АНАДЫРЬ". Фото с дружественной Кубы, продолжкние 2

Re: Powunden (Храброво)

Добавлено: 13-03-2012 17:23:20
psf735
759-й МТАП (аэродром Храброво) принимал участие в операции "АНАДЫРЬ". Фото с дружественной Кубы, продолжение 3

Re: Powunden (Храброво)

Добавлено: 13-03-2012 17:29:19
psf735
759-й МТАП (аэродром Храброво) принимал участие в операции "АНАДЫРЬ". Фото с дружественной Кубы, продолжение 4

Re: Powunden (Храброво)

Добавлено: 13-03-2012 18:27:44
Андрей
Насколько знаю, второй разборки-сборки самолеты уже не выдержали и по возвращении на Родину были списаны.

Re: Powunden (Храброво)

Добавлено: 13-03-2012 18:42:36
psf735
Да ине было смысла--свою роль они сыграли, Да и новых в те времена порезано было не мало.Хрущ ракеты любил.

Калининградцы в «горячих точках» и локальных конфликтах.

Добавлено: 05-09-2012 08:55:30
Privatier
Создать подобную тему меня подтолкнули две темки : https://forum-kenig.ru/viewtopic.php?f=8&t=1794 и https://forum-kenig.ru/viewtopic.php?f=14&t=2278

Первая, потому что нахождение человека на войне, в непревычных для него условиях – катастрофа, ну а вторая, так сказать географическая и историческая составляющая первой. Подумав об этом, создал такую темку.
И так, думаю начать с недалекого прошлого. Год 1995, январь, штурм Грозного. Морские пехотинцы БФ, довольно серьезное исследование и реконструкция событий, немного фото:
http://botter.livejournal.com/112576.html - 879-м одшб.
http://botter.livejournal.com/113288.html - 879-м одшб и 1 дшр.
http://botter.livejournal.com/113669.html - 879-м одшб. рв и 2 дшр.
http://botter.livejournal.com/113925.html - 879-м одшб. 3 дшр и пдр.

Я думаю подобная тема лишней не будет...

Re: Калининградцы в «горячих точках» и локальных конфликтах.

Добавлено: 08-01-2013 20:50:15
Кирюха
18-го января в городе Балтийске, на территории 336 ОБрМП пройдёт "День Памяти" морских пехотинцев погибших при исполнении конституционного долга в республике Чечня. Все желающие могут посетить данное мероприятие и возложить цветы к пямятной Стелле, паспорта не нужны, на КПП пропустят без проблем и лишних вопросов.

Re: Калининградцы в «горячих точках» и локальных конфликтах.

Добавлено: 15-01-2016 15:37:37
Privatier
Достаточно интересные публикации по участию калининградцев в украинском конфликте (хоть и давно):

Воевавший на Украине калининградец: они мочат нас, мы их. Кто выжил, тот прав

Корреспондент «Нового Калининграда.Ru» пообщался с вернувшимся с Украины калининградцем, который воевал в Луганске и Донецке. Сапер с позывным «Заяц» рассказал о том, что происходит на линии фронта, почему ополченцы не носят георгиевские ленты, чем живет мирное население и какие они — боевые будни.

«Там жесточайшее насилие в отношении мирного населения»
В понедельник Госдума допустила возможность того, что в составе сирийских правительственных войск могут принять участие российские добровольцы, ранее воевавшие в Донбассе. «Новый Калининград.Ru» побеседовал с одним из калининградцев, воюющих в ополчении в этом регионе, и узнал, как ополчение переформировываются в регулярную армию, какие сложности преодолели люди, почему они считают, что жители области в первую очередь должны участвовать в ополчении, и какой они видят для себя мирную жизнь. Во время командировки домой с нами побеседовал один из командиров отрядов в Донбассе, калининградец с позывным «Викинг».
— Расскажи, как ты попал на Украину? Почему поехал туда?
— У меня там родня в Луганске по маминой линии. Они, когда началась война, пропали. Что, как, куда — неизвестно было. Вот и поехал искать родню. Ребята знакомые уже воевали. У них поначалу и остановился. Оказалось, что служат они в разведвзводе. Пока первый месяц искал родственников, с ними общался. Толку с меня там, конечно, не было никакого. Из меня стрелок никакой, солдат никакой. Но посмотрел на все ужасы, что переживает мирное население. Через месяц с родней встретился, пообщались. И понял, что там есть за что воевать. И начал этому ремеслу просто учиться.
— А родственники уехали?
— Там остались. Они в очень тяжелом психологическом состоянии, конечно. Они не хотят покидать свой дом, это их дом, их земля. Но они очень сильно переживают из-за происходящего.
— Сколько времени ты провел на Украине?

— Официально я в ополчении с пятого ноября.
— А неофициально?
— Это не имеет значения.
— В каком подразделении воевал?

— В подразделении «Викинг», о нем много роликов в сети. Служил в РДГ — разведывательно-диверсионной группе. Сначала был в Луганске. Потом нас перебросили в Донецк под Марьинку. Это самая западная точка всей линии обороны. Там была наша передовая. Считалось, что это Трудовской район Донецка, «Трудяги» говорят еще. Место очень интересное, на самом деле. Там и в мирное-то время люди с центра Донецка не хотели туда ездить.
— Почему?
— Это был бандитский райончик. Мы в течение 1,5 месяцев даже «Водоканал» не могли вызвать для того, чтобы нам воду подключили, но, думаю, не из-за его прошлой славы. Туда отказывались ехать. Это же «передуха» (передовая — прим. «Нового Калининграда.Ru»), там бомбят вообще трандец, и мы 1,5 месяца пили воду, которую нам на пожарных машинах привозили. Там в озерках ближайших набирали, привозили, заливали в цистерну — и мы это пили. Помню, привкус у неё странный был.

— Как тебя готовили к бою?

— Сначала люди, с которыми я воевал, делали из меня стрелка, который может идти в бой. Потом, когда в Донецк нас перебросили, я обучился на сапера. Стал сапером нашего разведвзвода.

— Сколько длилось обучение?

— Ну как обучение… учишься ты в процессе работы. То есть меня направили в саперный взвод, который уже работал. Где-то месяц там был. Пока командир взвода Гиря не погиб. 27 лет парню было. Погиб странно как-то, всего не расскажешь. Очень опытный и талантливый сапер был. Потом, когда это произошло, притормозили работу саперного взвода, поставили другого в командиры, и я вернулся обратно к «Викингам». Начал работать как сапер разведдиверсионной группы. Моя задача была — проход, отход группы обеспечивать и подрыв на местах. Вот мы выходили к «укропам» (украинские патриоты — прим. «Нового Калининграда.Ru»), я любые мины, растяжки собирал. В случае засады группа обеспечивает мой отход. А там по ситуации решаем. Либо мы выходим к точке, отрабатываем, группа отходит, я за нами все минирую. Чтобы, если за нами пойдет хвост, обязательно он там и остался. Либо мы выходим на точку, и я взрываю что-нибудь. И вот весь хер до копейки — вот и вся работа.

— Где вы проводили операции?

— Сначала в ЛНР работали. Когда я приехал, там, на самом деле, работы было ни шатко ни валко. Но это очень хорошо было. Потому что приехал к войне неприспособленный вообще никак. А потом нас когда в ДНР перебросили, мы начали очень серьезно работать. У нас почти каждый день боевые. Без выходных. Редко когда день-два у нас тупо был на передышку. Там работы очень много, по большому счету. Получалось как: только мы переставали работать, там начинали работать их ДРГ-шники (диверсионно-разведывательная группа). Они долбили нас, мы долбили их. Так вся жизнь и была.

— С объявлением перемирия изменилось что-то?

— Перемирие? Ну да, мы по телевизору о нем как-то слышали. Единственное, что на нашем участке фронта поменялось — «укропы» стали меньше жилые районы бомбить. Ребята у нас воевали с Горловки, звонили домой, говорят, что там бомбежка даже не уменьшилась. Ну и то, что мы больше не могли применять артиллерию и технику. А они могли. Да никто его <перемирие> соблюдать в полном объеме не будет. *****-копать, ребята, да перемирия не будет никогда! Вот ты долбишь, долбишь, тебе говорят — вам перемирие. Ни с одной, ни с другой стороны люди на то не настроены… Нас, добровольцев, было около 10% от общей массы. 90% — местное население. И они настроены очень категорично: у них одна задача. Они говорили, что хотят просто победить. Они к нынешнему правительству Украины относятся очень плохо. Многие при этом на чистой мове разговаривали. Но именно к правительству отношение — воевать с ними только до победы, без вариантов.

— Настолько непримиримая позиция у местного населения?

— Надо понять, с чего все началось. У нас в подразделении, например, даже женщины были. И они пошли воевать. Они сказали, что их поставили перед условием: либо мы забываем свое прошлое, отказываемся от русского языка, сносим памятники свои и так далее, либо мы воюем с ними. Еще когда майданы прыгали, они выходили, становились перед памятниками и отстаивали свою землю. Там люди — работяги. Они жесткие и бескомпромиссные. Им плевать на мнение каких-то «майдаунов». Когда к ним в город «майдауны» приехали, они вышли и сказали: «Ребята, а вы не офигели ли?». И им не объяснишь, что это новая политика партии. Там люди другой формации. Еще советской заточки, скажем так. И они воюют за то, что считают правильным. За свою землю, свое мировосприятие. И они не собираются отступать. Они готовы воевать до конца. И когда перемирие объявили. Я, может, еще чего-то не понимал. Спрашивал ребят, как они к этому относятся. Они говорят — плохо. Воевать нужно до конца, до победы. Они говорят: «Мы их раздавим». Им отвечают: «Но их же больше». Они отвечают: «Да плевать. Это наша земля». Они планируют освобождать землю Донецкой и Луганской области до границы и только потом вернуться домой.

— Ты говоришь, что были добровольцы и местные, а наемники были?

— Я не знаю. Да и кого наёмником назовешь? Довольствие всем обещали, честно говоря, нам тоже довольствие обещали, но так и не заплатили.

— Какую сумму?

— Да довольствие для солдата, чтобы он штаны купил, — 8000 гривен в месяц (около 16 тысяч рублей). Это на «передке» (передовая — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Но это не заработок, это на носки, трусы, конфетки. А наемников, кто на войне деньги делает, честно говоря, не встречал.

— А на той стороне?

— Ой, ну были донесения, конечно, что там наемники. Против нас, допустим, в Марьинке (город в Марьинском районе. Во время военных действий оказался на линии фронта — прим. «Нового Калининграда.Ru»), как передавали, стояло около 600 наемников. Под Дебальцево взяли около 1,5 тысяч наемников из военных кампаний. Сборная солянка со всего мира. Это ребята рассказывали, которые из-под Дебали (Дебальцево — прим. «Нового Калининграда.Ru») к нам под Марьинку приезжали. Вот они говорили, что очень много наемников брали. Это не афишируют. Не знаю, почему, на самом деле. Но по какой-то причине это не нужно. Но это очень опытные солдаты, профи. Они реально умеют воевать, с ними очень тяжело. Мне, как мирному человеку, против таких очень тяжело было. И у них снабжение значительно лучше. Например, если у нас патроны в основном обычные, они используют исключительно бронебойные и бронебойно-зажигательные. То есть, чтобы их валить, нам нужен лучший навык, наглость и везение, безумное везение.

— Наглость какого рода?

— Резко, быстро работать, давить, тупо давить. То есть, допустим, мы работаем против группы большой сразу. Вот даже украинские СМИ сообщали, что сепаратисты под Старомихайловкой колонну с применением тяжелой техники и артиллерии разбомбили. А на самом деле нас там 8 человек было. Точнее, нас 9 было, но один не в счет, у него автомат в самом начале заклинило. И вот у нас было 2 пулемета и 6 автоматов, и мы их раздолбили где-то минут за 6, что ли. Внагляка. Три часа боекомплект в горящих машинах рвался. На следующий день мы отсыпались, нас ребята позвали — про это сюжет показывали. И «укропы» кричали, что мы применили тяжелую артиллерию, танки вывели. Мы смеялись, как умалишенные.
— А вообще новости смотрели? Было у вас информационное сообщение?

— У нас в располаге (расположении — прим. «Нового Калининграда.Ru») был телевизор, я его смотрел раз 5. Новости, честно говоря, смотрели как юмореску. Ржали — трандец. Притом то, что рассказывают в СМИ, честно говоря, даже не описывает всего того, что было. Допустим, Трудовской район в новостях вообще не вспоминали. Вот, например, когда бомбанули из тяжелой артиллерии в Донецке по «Яме» — конечная станция автобусов, — кипиш был большой по этому поводу. Чуть позже лупили в «Трудягах» (разговорное название Трудовского района — прим. «Нового Калининграда.Ru») откровенно по остановкам. Причем с утра обрабатывали, когда люди собирались на работу. И хер бы кто что сказал. По одной банальной причине — потому что на «передуху» ехать выяснять обстановку никто не хотел.

Все эти новости, то, что показывают, — то, что ближе к центру. На «передуху» журналисты не едут почти. Потому что там откровенно бомбят, фигачат. И только появляются журналисты или кто-то еще, корректировщики дают координаты, и начинается обстрел. И по большому счету, даже десятой части того, что там творится, не описывают в СМИ. Туда не хотят ехать, потому что там стреляют. Да вы и сами репортажи посмотрите и всё поймёте, где и при каких условиях их снимают. За редким исключением, конечно. Есть и отважные журналисты. А вообще, не надо СМИ верить. Там вранья значительно больше, чем кажется. Ситуация другая. У нее другая окраска. Там жесточайшее насилие в отношении мирного населения. Тех, кто прилегает к передовой, долбят каждый день. Многие населенные пункты превратились в точку на карте. Там не существует домов уже. Просто руины, и ни одного человека не живет. По факту все просто перестало существовать.

На самом деле, когда глядишь новости — в них детская наивность. Вот диктор говорит трагичным голосом: «Украинские войска не соблюдают перемирие...». А ты слышишь только, как снаряды летят, и думаешь: «Ну трандец, ребята, они не то что не соблюдают, а моментом пользуются в полный рост». Это мы по ТВ слушали в день перемирия, до того, как подстанцию разбили. Как раз 15-го ее в день перемирия разбомбили. Но вообще, электрики — ребята отважные, район бомбят, а они едут линии электроснабжения восстанавливать. Потому что знали, что на улице холода, а электрообогреватели для многих людей — единственный способ согреться, вымрут же, как динозавры. Железные люди. Да и вообще, много людей с горслужб молодцы. Поддерживают жизнь в жилых районах.

— Хочешь сказать, что перемирие и не соблюдали?

— В день перемирия лупили так, что, честно говоря, за все время не было такого. Там жестоко было, крошили тупо. И самое страшное — вот мы сидим на позициях, а за нами жилой район в полукилометре. Они видят нашу позицию, знают ее абсолютно точно. Как и мы знали их позиции. Потому что всегда есть предатели, корректировщики и так далее. Да и видно, откуда стреляют: когда залп артиллерии идет, идет вспышка. Мы это видим, даем отмашку, что там, с такой стороны стоит — и херачим в ответку. Но когда идет зарево, вжимаешься очень сильно и думаешь: «***, сейчас прилетит». И только слышишь, что над тобой они проходят и по жилым кварталам пошло. Хотя наши позиции были впереди, мы ближе.

— То есть специально бомбили жилые районы?

— Абсолютно верно. Когда ребятам знакомым рассказывал, они говорят: «Тебе там мозги промыли». Но я это видел своими глазами. Это ужасно. Они тупо уничтожают мирное население. И в такие моменты ты жалеешь, что это было не по тебе. Мы бы в окопах ужались бы как-нибудь. Может быть, кто-то и погиб бы, но мы люди с оружием в руках. А там откровенно по жилым кварталам вот так. Ребята с Дебальцевского котла рассказывали, как на их глазах пятиэтажки обстреливали, и они падали, как в фильмах ужасов. Для чего? Зачем? Непонятно. Лично у меня есть такие мысли, что там, на той стороне, есть те, для кого эта война нужна. Просто по факту, чтобы была война.

«Они даже вид не делали, что соблюдают перемирие»

— Откуда оружие поступало?

— На самом деле это не пропаганда, это то, что есть. 80% нашего оружия мы взяли в бою.

— А оставшиеся 20%?

— 20% нам выдал батальон. Когда он формировался только, оружия не хватало. Что называется, автомат на двоих. На троих даже. Сказали — ребята, ждите. А чего ждать? Пока поставят? Бои же идут постоянно. И в бою брали. Даже технику у них воровали. Тупо с «передухи». Когда угоняли нашу будущую оперативную машину, один из бойцов получил ранение.

— Раненых много, потери больше?

— У нас очень хорошие показатели были по потерям. Тупо на роту у нас три двухсотых (груз 200 — погибшие — прим. «Нового Калининграда.Ru»), два тяжелораненых. А легких у нас никто не считает. Йодиком помазали — и нормально, сам выздоровеет. Даже легкораненый все равно боевая единица, все равно работает и не просит к себе особого отношения. Да и тяжелые старались поскорее с койки госпиталя встать и обратно в подразделение. По потерям смежных рот мы старались не интересоваться.

— Наше оружие вам давали? Российское?

— Ну вот положат тебе два автомата рядом. Как ты определишь, российский один из них или нет? Или оба откуда? Я так скажу: перед нами никто никогда не положил оружие и не сказал: «Это российское оружие». По большому счету, даже 20% — это капля в море. Российское, не российское. Про это только говорят много. Вот говорят, что там есть российские войска. Но я лично их там не видел. Вот наш батальон — там была солянка. Добровольцы из России и местные. Если теоретически и были где-то российские войска, мы их никогда не видели. Хотя у нас была очень тяжелая ситуация.

— Периодически в СМИ появляются заявления украинских военных, которые говорят, что взяли в плен российских военных…

Чем они могут это доказать? Документы? Показания? Вот я возьму вашего фотографа на полчаса, ну ладно, на час. И он скажет, что он убил Кеннеди, и что он российский военный, и вообще — он сотрудник ФСБ и никуда не денется. «Тапик» (полевой телефонный аппарат — прим.«Нового Калининграда.Ru») к яйцам подцеплю, ручку вызова покручу немножко, и скажет все, что угодно, оговорит себя и всю родню.
А документы… Вот если даже там теоретически есть российские военные, что они — свои документы возьмут? А то, что они <украинские власти> предоставляют — это же полный дебилизм. Вот их новости. Там взяли якобы сотрудника ФСБ. У него были документы ФСБ, удостоверение ФСБ и флажок ФСБ. Чтобы махать над головой, наверно. Ну это же бред сумасшедшего. Полнейший. Никто не может этого доказать, но все категорически в этом уверены… Я не видел. Честно. Там, где я был, были только мы.

— Ты упоминал, что там были еще ребята из Калининграда?

— Да, вместе воевали с пацанами. Пулеметчик наш из Калининграда, он на неделю раньше меня вернулся. Он тоже поехал добровольцем. Отлично воевал. Честно воевал. Хорошо, что он воевал. Без него тяжелее было бы. А вот я когда вернулся, общался с пацанами местными, сказали, что только с Озерска, которого на карте мизинцем закрыть, только оттуда 25 человек набрали воевать добровольцами в украинскую армию. За деньги. За сколько — не знаю. И сейчас в области работают и провокаторы, и всяческие пропагандисты. Да мы за то не сильно переживаем. В общем, здесь <в Калининградской области> на батальон наберется людей, которые уже прошли через эту войну на стороне Новороссии, а то и на полк. Будут тут бунтовать — обстрелянных бойцов, чтобы дать жесткий отпор, хватит.

— Ты сказал «честно воевал» — это как?

— Дело в чем… Хороший солдат чем отличается? Он никогда не ноет и стоически воспринимает все происходящее, четко исполняет задачи. К врагу относится без ненависти. Это просто враг, и систематически его надо уничтожать. Охотник же не ненавидит ту дичь, что стреляет.

— А нечестные методы ведения войны есть?

— Нет, допустим, украинская компания связи есть, по ней очень хорошо корректируют артиллерию. Поэтому нам в приказном порядке сказали отказаться от нее. Но они молодцы, что это использовали. Это правильно — с их стороны, с точки зрения боя. Так же, как и запрещенные виды оружия.

— То есть ты считаешь, что запрещенные виды оружия — это приемлемо?

— Когда начинается нытье на камеру солдат «вооооот, против нас используют запрещенные виды оружия» — *****, да, по большому счету, всем плевать на это. Мы это воспринимали так: против нас используют эффективное оружие. Жаль, что у нас такого нет… Противопехотные мины? Значит, надо резко принимать меры. Кассетные заряды? Ну молодцы. Фосфорные бомбы… справимся. Кстати, это очень красиво. С одной из наших позиций был виден Донецкий аэропорт. Я до сих пор помню, как по нему фосфором ложили. Красиво до безумия. И мы никак к этому не относимся. Это в СМИ кричат, что применяют запрещенное оружие. Только когда было перемирие так называемое, единственное, о чем мы начали сожалеть, — о том, что они по нам долбят из миномета, а мы им в ответку ничего дать не можем.

— Почему?

— Потому что договоренностей придерживались. Это и было самым обидным. Да там минометы больше часа работали. А они никогда не клали час до перемирия с одной точки: фиксируется точка, с которой был удар, и по ней идет ответка. Поэтому обычно секунд 30 дают залпы с позиции и сваливают, потому что потом то место кроет. А когда началось перемирие, они могли этого уже не делать. Они могли час стоять с точки и тупо долбить. Они даже вид не делали, что соблюдают перемирие.

— А как же инспекторы из Европы? Были у вас?

— ОБСЕ-шников не видел ни разу и даже не слышал о них. Ощущение, будто их там и не было. Нет, теоретически они были. Где-то там. Где-то. Наверное. Нам даже командиры сказали, что если они приедут, то сообщите хотя бы, что они были. Но у нас их не было.
— В каких условиях жили там?

— В бывших производственных помещениях. Мы когда туда заехали, кроме плиточного пола и голых стен там ничего не было. Это в Донецке уже. В Луганске вообще много где скитались. Но это не расскажешь. А в Донецке — в производственных помещениях. Когда заехали, холод, ветер гуляет. Жили как на улице. Ни матрасов, ни одеял не было. Потом обустроились как-то. Заделали тряпками дырки в стенах, повырывали из стен соседнего технического строения листы пенополистерола, чтобы было на чем спать, нашли какие-то тэны и понаделали что-то по типу обогревателей, нашли мешки с ветошью, которой укрывались. А потом уже понавезли с разбомблённого склада стеллажи и сделали подобие шконок в три этажа, да и как-то даже стало по-домашнему уютно. В Донецке местные уже не помогали. Им самим бы помочь. Тяжко там, там люди нищие. Они выживают просто.

— Чем питались?

— Были поставки, каша была. Крупы привозили всяческие, мясо иногда. Редко. Тушенка обычно была. Понемножку ее добавляли в кашу. Украинская тушенка была хорошая. Там тонкий слой жира, а остальное — мясо. Тот же завод выпускал для местных тушенку. Она была намного хуже. Та, что на передовую шла, значительно лучше.

— Как ваш обычный день проходил?

— Утром побудка. Если есть задачи — по будильнику. Если ситуация «Подразделение, боевая тревога», то как тревогу объявят. Вскакиваешь, напяливаешь куртку, разгрузку, хватаешь «калашмат» (автомат Калашникова — прим. «Нового Калининграда.Ru»), прыгаешь на броню и алга («вперед», татарск. — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Если все тихо — с утра побудка. Мы поднимаемся, собираемся, перекусим на скорую, проходим по краям свои границы, нарезаем спектр задач. Может, постреляемся. Вернулись, подготовили оружие, покушали и легли спать. Вечером собираемся, идем на работу и там задачи выполняем всю ночь. Обратно — перекусили, оружие подготовили и спать. В принципе, когда перемирие объявили, вся боевая жизнь стала ночной. Появилось время для тренировок, работы с личным составом. Они работают по нам, мы работаем по ним. И так изо дня в день. Точнее, из ночи в ночь.

— Лечили там как?

— Там очень большая нехватка медикаментов. Мне наскоблили, когда лечили в больнице, но тяжело с этим. В больнице два дня за десять дней кормили немножко: гречки на донышке, сверху вода, в которой ее варили, хлеб и кипяток, чай уже соседи по палате дали. Меня тогда местные подкармливали. Они очень хорошо относятся к ополченцам. К добровольцам вообще шикарнейшее отношение. Честно, я столько слов благодарности не слышал никогда в своей жизни, если ее всю собрать, как там. Когда в госпиталь попал и мне на второй день принесли тарелочку с больничным питанием, меня спросили, почему никто ко мне не приходит. И когда узнали, что я ополченец, трое из палаты на 5 человек позвонили родным, чтобы те мне, «парню из России», принесли еды. И они меня кормили.

— Ты в больницу попал — тебя ранили?

— Воспаление легких подхватил. Насморк с тех пор не отпускает, хронический. Ну и суставы болят от лежания на мёрзлой земле. Ранений у меня не было. Контузило только, когда мы приехали в Донецк. И вот там была позиция, которую серьезно долбили. И нас туда отправили. С утра следующего дня меня контузило. Я линию связи проверял, которую перебило. Услышал только, как снаряд летит. Он когда к тебе летит, его слышно очень хорошо. Не как в фильмах показывают — свист такой, а аж ревет, кричащий звук. Удары, взрыв, поплыло у меня, вскакиваю, и второй рядом. И тут очень сильно повело. Но потом вышел и работал. И думал, что головные боли от непрекращающихся простудных, а свист в ушах — от стрельбы.

— Много мирного населения осталось?

Мирных осталось навскидку процентов 80 от общего числа. Пустующих домов очень мало. И люди живут почти на передовой. Они, конечно, до странного состояния дошли. Начался как-то обстрел, а человек едет на велосипеде. Он даже не скрывается. И люди идут по дороге, а недалеко снаряды рвутся. А у них апатия полнейшая. Они даже не хотят прятаться. Кричим им «ложииись», а они говорят: «Да здесь нам до дома близко».

— На что мирное население живет?
— Они на «передухе» живут на гуманитарку. На линии <боевых действий> распиливают заводы на металл. Смех смехом. Честно говоря, мы их за это даже не трогали. Нам говорили, что мародеров надо было задерживать. Но рука не поднимается. Если дедок приезжает на задрипанной шестерке и начинает вырезать кусок металла — там завод был разбитый — что, в него стрелять? Закрывали глаза. Человек просто выживает как умеет. Работы почти нет. Очень много шахт и заводов закрыли. Металлоприемники работают очень активно. Люди продолжают жить, пытаются работать. Кто-то для похорон ямки копает. Благо магазины стараются оставаться открытыми. Да, там цены немножко дороже, на несколько гривен, чем в Донецке, но они почти на передовой работают. Больницы, школы, детсады работают ближе к центру Донецка. На окраине мало. Но пытаются работать. Уважаю их за это.

Продолжение https://www.newkaliningrad.ru/news/comm ... -prav.html

Воюющий в Донбассе житель области: «Калининградцы туда ехать обязаны»
В понедельник Госдума допустила возможность того, что в составе сирийских правительственных войск могут принять участие российские добровольцы, ранее воевавшие в Донбассе. «Новый Калининград.Ru» побеседовал с одним из калининградцев, воюющих в ополчении в этом регионе, и узнал, как ополчение переформировываются в регулярную армию, какие сложности преодолели люди, почему они считают, что жители области в первую очередь должны участвовать в ополчении, и какой они видят для себя мирную жизнь. Во время командировки домой с нами побеседовал один из командиров отрядов в Донбассе, калининградец с позывным «Викинг».
— Где вы воевали?

— Практически на всей территории «ЛНР». Марьинка, Красногоровка, «ДНР», также было Снежное и еще некоторые моменты, о которых не надо говорить.

— Почему решили поехать?

— Последней точкой кипения стало второе мая прошлого года. Это Одесса. Новости о том, как сгорели мирные люди, которые не согласны с киевским правительством.

— Когда вы решили поехать, то связались с кем-то на Украине?

— Нет. Просто собрал группу единомышленников-калининградцев, и мы поехали туда.

— У вас уже были боевые навыки перед поездкой?

— Да, это не первая моя война. Я служил в армии, бывший офицер запаса. А где воевал… опустим.

— А ребята начинали с нуля?

— Там ребята были и с боевым опытом, допустим, мужики, которые воевали в Афганистане. Были ребята, которые воевали на нашей стороне. Они как украинские миротворцы были с контингентом в Ираке. И русские добровольцы. Были ребята молодые, полные оптимизма, для которых это была первая война, и они уже научились, повоевали.

— Наемники там есть?

— На нашей стороне нет таких.

— А русские войска?

— Я там не видел регулярных войск.

— Очень часто СМИ сообщали об этом…

— Я не знаю, откуда у них такие данные. Смотря какое СМИ. Возможно, это просто СМИ, которые ведут пропаганду против России для того, чтобы развязать, например, третью мировую войну.

— Вы считаете, что сейчас это возможно?

— Да, конечно. Просто Россия и президент пытаются этого не делать. То есть, не развязывать никаких войн и урегулировать конфликт на Украине, на Донбассе. А Запад всячески пытается развязать эту войну.

— А когда вы туда поехали, то знали кого-то на Украине?

— Нет.

— И на территории страны не были?

— Нет, никогда.

— И когда вы приехали туда, то…

Люди помогли, когда приехали. Местные помогли перейти границу. Во-первых, мы нелегально пересекли границу. Потому что в начале июня прошлого года границу держали еще украинские пограничники. Частично, но они держали ее. Нам помогли через нее пройти бывшие контрабандисты. Ранее они товары перевозили, а потом перешли на сторону ополчения. Некоторые. Но не все. И вот они всячески помогали. И гуманитарную помощь возили через созданные коридоры и людей переправляли. Нас встретили там уже ополченцы.

— Сколько вас было?

— 6 человек, без оружия. Оружие либо добывалось в бою, либо как-то обеспечивалось. У кого-то было охотничье. Первое время были сложности с оружием. Ополченцы — они же не регулярные войска, то, что удалось, допустим, во время штурма СБУ в Луганске захватить и еще где-то. В милиции. Так и были вооружены чутка. А так в основном охотничье оружие.

— Главные сложности в первое время?

— Форма, питание, вооружение. Отсутствие нормального командования на тот момент.

— А чем плохо было командование?

— Понимаете, человек — шахтер он, может быть, и отличный, но как командир он ничего из себя не представляет. И на тот момент просто из таких качеств, что он хороший человек, ставили командиром. Но это не командование. В таких ситуациях возглавлять должны военные люди. Которые учились на это. Ну, толковые. То есть, не все, кто учился, допустим, в военных училищах и в военных учебных заведениях, подходят на командирские должности.

— Допускались этими командирами серьезные ошибки?

— Допускались, но не всегда.

— И приводило к гибели людей?

— Приводило… Просто нет такой должности и нет такого звания — «хороший человек».

— Проблемы с продуктами?

— Давали местные жители. Потому что Донбасс встал, поднялся, и жители давали то, что у них было. Никто ни у кого ничего не забирал. Они сами собирали что могли и на блокпосты приносили. Я просто участвовал в штурме Изварино таможни самой. С самого начала практически там воевал. Так местные туда приносили еду. Что-то помогали россияне. Частная гуманитарная помощь тогда была. Либо сами покупали. То есть, приехали туда с деньгами, меняли рубли на гривны и покупали.

— То есть, сначала рубли не принимали?

— Нет. Сейчас там рубль в ходу, можно расплатиться и рублем, и гривной. А раньше рубли не принимали.

— С местными хорошие отношения?

— Да. Были, конечно, случаи, когда говорили нелицеприятные вещи. Даже до сих пор есть. Потому что не все понимают. Не все хотят видеть там независимые республики. Да, были с ними конфликты, доходило до стрельбы. Почему-то у них поначалу летом и осенью прошлого года даже оказывалось оружие огнестрельное автоматическое. Хорошее. Провокаторов очень много было. То есть, тех укропов, которые там оставались после окружения. Очень много местных, кстати, воевало на стороне ВСУ. Но сейчас тоже остаются люди с «ДНР», с «ЛНР». То есть с бывших областей, которые стремятся к независимости. И есть еще те, кто воюет на стороне Украины.

— Как изменилась за год жизнь в тех регионах, где вы были?

— Люди сплоченнее стали намного. Очень много уехало. Кто-то собирается возвращаться, кто-то все. Говорит: «Я лучше останусь в России». Просто очень много народа уехало и на территорию Украины, и на территорию России.

— Есть те, у кого родственники по другую сторону?

— Есть. У нас ребята воюют из Киева, Львова и Харькова. Очень много. То есть, они тоже не поддерживают ни фашистов, ни нацистов, ни этих правосеков, ни еще кого-то, которые жгут, убивают людей.

— Такие случаи действительно были?

— Да, я видел. Есть поселок Новосветловка в ЛНР, в котором я тоже участвовал в освобождении этого поселка. Ну там вообще батальон собирался сжечь население в церкви. Известный факт, вытворили там. Жесточайшим образом обращались с больными, которых не успели эвакуировать, в больнице которые лежали в Новосветловской.

— Как сейчас там с медпомощью?

— Сейчас более-менее. Потому что идут белые конвои. Россия же поможет. Россия-мать своего ребенка не оставит, говорят. Так что сейчас лучше. А раньше было очень плохо. Даже индивидуальных перевязочных пакетов не хватало. Я вот год воюю без бронежилета, без каски абсолютно, потому что их нет. Допустим, может просто гуманитарка не дойти. Если идет адресная гуманитарная помощь для какого-то подразделения или какой-то больницы, то да, может дойти. А если просто закинули гуманитарку, то может не дойти. Может просто осесть. Ее могут попросту продать или забрать себе.

— Продать?

— Да, были такие случаи. Кто-то наживается.

— Что с ними делают, если находят?

— Расстрел. Суд, военный суд, следствие, расстрел. Либо срок. Его в тюрьмах отбывают: тюрьмы-то остались. Что еще надо понимать, когда началась эта война, некоторые заключенные, которые сидели, добровольно решили пойти воевать. Сами захотели. Написали на начальника колонии рапорта, я знаю даже людей, которые воевали. Создан был целый батальон штрафной, который практически весь погиб, но погибал он с гордостью и с честью. Ребята держались до последнего и воевали. А есть такие случаи, когда неблагонадежные люди пришли к маленькой власти и начинают что-то грести под себя. Но сейчас уже в принципе устаканилась ситуация, и таких людей убирают. Либо сажают их, либо они попадают под расстрел.
Продолжение https://www.newkaliningrad.ru/news/comm ... azany.html