Re: Рассказ участника штурма.
Добавлено: 16-02-2011 14:11:34
Зонис Юлий Борисович
http://www.iremember.ru/svyazisti/zonis ... tsa-4.html
Г.К. - Где воевала 26-я гв. СД в последний год войны?
Ю.З. – Летом сорок четвертого дивизия воевал в Прибалтике, потом мы вошли в Восточную Пруссию, продвинулись вглубь немецкой территории, а потом наше продвижение застопорилось и после неудачного осеннего наступления мы встали в оборону. На передовой было относительное затишье и до начала январского наступления ничего особенного у нас не происходило, не было каких-то ярких событий, которые мне запомнились. Нейтральной полосы фактически не было, от наших окопов до немецких было каких-то 70-80 метров... В ночь с 12 -го на 13-е января части изготовились к решительной атаке. Мимо нас, к передовой, на линию прорыва, все время шла пехота, а свои «нитки» связи, кроме артиллеристов нашего артполка, протянули многочисленные артиллерийские и минометные подразделения РГК и армейского подчинения, стрелковые части. Пехота, продвигаясь в темноте, все время рвала провода связи, и наше отделение отправили всем скопом на передовую, мы подняли пучки кабелей с земли на руки и до начала артподготовки, до первого залпа «катюш» в 4-00 утра, стоя в полный рост, сохраняли связь передовых частей с огневыми артпозициями, с КП и штабами.
За это все отделение наградили медалями «За Отвагу».
Г.К. – Вы связист взвода управления артбатареи, вся Ваша служба на войне проходила на передовых НП, в одном ряду с пехотой, а нередко и впереди порядков стрелковых частей.
Какой ПНП (передовой наблюдательный пункт) для Вас самый «памятный»?
Ю.З. – Был один НП на самой окраине Кенигсберга, рядом с разбитым фортом, когда мой окоп находился в ста метрах впереди нашей пехоты. Я хорошо замаскировал свой окоп, сделал настил, поставил стереотрубу и все время докладывал о происходящем в немецкой линии обороны и в ближнем тылу противника. В Кенигсберге еще работали заводы, а одна заводская труба дымила непрерывно, день и ночь. Потом дивизионная разведка донесла, что это ликеро-водочный завод. Когда перешли в наступление и завод был захвачен, то бойцы сразу облепили цистерны со спиртом, но моментально прибыл полковник с бойцами, всех разогнал, и был отдан приказ, немедленно собрать все бутылки с завода и не трогать, так как алкоголь был специально отравлен и «ждал», пока наши за него примутся.
Г.К. - Как сложились для Вас бои за Кенигсберг?
Ю.З. – Мы были уверены, что возьмем эту крепость. За нашей спиной железнодорожники прокладывали ветки узкоколейки, на платформах подвозили части осадных орудий, которые собирали на месте, а потом на залитых бетоном площадках ставили эти «монстры» огромного калибра, это были бригады сверхмощной артиллерии РКГ, которые с начала войны держали и берегли в глубоком тылу, как раз для осады крепостей.
В воздухе все время работала наша бомбардировочная и штурмовая авиация, пехоты собрали там столько, что перед началом наступления в окопах негде было яблоку упасть. Восьмого апреля мы уже вели бои в центре города, и запомнилось, как наши бойцы хотели перебить на месте группу французов, которых ошибочно приняли за переодетых в гражданское немцев. Хорошо, хоть, что я вовремя появился, услышал французскую речь, и, поговорив с французами, смог объяснить пехоте, что это не фашисты, а угнанные немцами на принудительные работы граждане Франции...
Для нашего полка бои за Пиллау оказались более тяжелыми, чем штурм Кенигсберга. Среди оборонявшихся в Пиллау было много «власовцев» и моряков, и этим объяснялось упорное сопротивление немцев. Здесь 25/4/1945 в последнем бою был убит осколком командир дивизиона майор Петров, и вступивший в должность комдива его заместитель приказал выпустить по «власовцам», скопившимся на косе Фриш–Гафф весь боекомплект, до последнего снаряда...
В этот день и я чуть не погиб. Мы шли с напарником на ПНП и попали под обстрел бризантными снарядами. Снаряд разорвался над нашей головой, мы прыгнули в воронку с осыпающимися краями, и когда «облако» разрыва над нами рассеялось, я увидел, что мой товарищ убит осколком, попавшим прямо в голову, а на мне ни царапины, только шинель пробита в нескольких местах осколками... Мы ворвались в порт Пиллау и стали вместе с пехотой прочесывать город. В здании госпиталя под одеялами прятались, изображая раненых, «власовцы», но им повезло, с нами был парторг дивизиона капитан Опанасюк, который не допустил самосуда и вызвал конвой для пленных изменников Родины... После штурма Пиллау наш полк уже участия в боевых действиях не принимал.
http://www.iremember.ru/svyazisti/zonis ... tsa-4.html
Г.К. - Где воевала 26-я гв. СД в последний год войны?
Ю.З. – Летом сорок четвертого дивизия воевал в Прибалтике, потом мы вошли в Восточную Пруссию, продвинулись вглубь немецкой территории, а потом наше продвижение застопорилось и после неудачного осеннего наступления мы встали в оборону. На передовой было относительное затишье и до начала январского наступления ничего особенного у нас не происходило, не было каких-то ярких событий, которые мне запомнились. Нейтральной полосы фактически не было, от наших окопов до немецких было каких-то 70-80 метров... В ночь с 12 -го на 13-е января части изготовились к решительной атаке. Мимо нас, к передовой, на линию прорыва, все время шла пехота, а свои «нитки» связи, кроме артиллеристов нашего артполка, протянули многочисленные артиллерийские и минометные подразделения РГК и армейского подчинения, стрелковые части. Пехота, продвигаясь в темноте, все время рвала провода связи, и наше отделение отправили всем скопом на передовую, мы подняли пучки кабелей с земли на руки и до начала артподготовки, до первого залпа «катюш» в 4-00 утра, стоя в полный рост, сохраняли связь передовых частей с огневыми артпозициями, с КП и штабами.
За это все отделение наградили медалями «За Отвагу».
Г.К. – Вы связист взвода управления артбатареи, вся Ваша служба на войне проходила на передовых НП, в одном ряду с пехотой, а нередко и впереди порядков стрелковых частей.
Какой ПНП (передовой наблюдательный пункт) для Вас самый «памятный»?
Ю.З. – Был один НП на самой окраине Кенигсберга, рядом с разбитым фортом, когда мой окоп находился в ста метрах впереди нашей пехоты. Я хорошо замаскировал свой окоп, сделал настил, поставил стереотрубу и все время докладывал о происходящем в немецкой линии обороны и в ближнем тылу противника. В Кенигсберге еще работали заводы, а одна заводская труба дымила непрерывно, день и ночь. Потом дивизионная разведка донесла, что это ликеро-водочный завод. Когда перешли в наступление и завод был захвачен, то бойцы сразу облепили цистерны со спиртом, но моментально прибыл полковник с бойцами, всех разогнал, и был отдан приказ, немедленно собрать все бутылки с завода и не трогать, так как алкоголь был специально отравлен и «ждал», пока наши за него примутся.
Г.К. - Как сложились для Вас бои за Кенигсберг?
Ю.З. – Мы были уверены, что возьмем эту крепость. За нашей спиной железнодорожники прокладывали ветки узкоколейки, на платформах подвозили части осадных орудий, которые собирали на месте, а потом на залитых бетоном площадках ставили эти «монстры» огромного калибра, это были бригады сверхмощной артиллерии РКГ, которые с начала войны держали и берегли в глубоком тылу, как раз для осады крепостей.
В воздухе все время работала наша бомбардировочная и штурмовая авиация, пехоты собрали там столько, что перед началом наступления в окопах негде было яблоку упасть. Восьмого апреля мы уже вели бои в центре города, и запомнилось, как наши бойцы хотели перебить на месте группу французов, которых ошибочно приняли за переодетых в гражданское немцев. Хорошо, хоть, что я вовремя появился, услышал французскую речь, и, поговорив с французами, смог объяснить пехоте, что это не фашисты, а угнанные немцами на принудительные работы граждане Франции...
Для нашего полка бои за Пиллау оказались более тяжелыми, чем штурм Кенигсберга. Среди оборонявшихся в Пиллау было много «власовцев» и моряков, и этим объяснялось упорное сопротивление немцев. Здесь 25/4/1945 в последнем бою был убит осколком командир дивизиона майор Петров, и вступивший в должность комдива его заместитель приказал выпустить по «власовцам», скопившимся на косе Фриш–Гафф весь боекомплект, до последнего снаряда...
В этот день и я чуть не погиб. Мы шли с напарником на ПНП и попали под обстрел бризантными снарядами. Снаряд разорвался над нашей головой, мы прыгнули в воронку с осыпающимися краями, и когда «облако» разрыва над нами рассеялось, я увидел, что мой товарищ убит осколком, попавшим прямо в голову, а на мне ни царапины, только шинель пробита в нескольких местах осколками... Мы ворвались в порт Пиллау и стали вместе с пехотой прочесывать город. В здании госпиталя под одеялами прятались, изображая раненых, «власовцы», но им повезло, с нами был парторг дивизиона капитан Опанасюк, который не допустил самосуда и вызвал конвой для пленных изменников Родины... После штурма Пиллау наш полк уже участия в боевых действиях не принимал.