Рассказ участника штурма.

Боевые действия на территории Восточной Пруссии, рассказы, исследования, фото
Аватара пользователя
Frey Fox
Вячеслав Мысов (15.08.1979 - 10.08.2021)
Сообщения: 845
Зарегистрирован: 21-11-2006 08:17:43
Откуда: Камчатка
Благодарил (а): 43 раза
Поблагодарили: 207 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Frey Fox »

319-я сд входила в состав 90-го ск 43-й армии и принимала участие в штурме города. Форта №6 точно!
Как интересно. Я смотрел здесь.
http://may1945-pobeda.narod.ru/sostav_divizii.htm
Там эта дивизия в составе 103 стрелкового корпуса и "с 24.03.45г. в составе 2гв.А".
Ошибочка выходит у них. 8)
Действительно, эта дивизия шестой форт брала.
Кстати, за штурм форта №6 Героями Советского Союза стали немало бойцов, но т.к. сейчас объект военный, всем пох. Как-нибудь сделаю подборку в соответствующей теме.
Я помнится что-то выкладывал в теме про форты.
月月火水木金金
Аватара пользователя
uran238
физик-ядерщик
Сообщения: 7038
Зарегистрирован: 14-03-2005 10:52:54
Откуда: Калининград
Благодарил (а): 3268 раз
Поблагодарили: 477 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение uran238 »

Вообще не понял про рвы в городе :shock:
«Не согласен - критикуй, критикуешь - предлагай, предлагаешь - делай, делаешь - отвечай!» Сергей Павлович Королёв.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Все эти интервью берутся по одной примерной схеме.
Люди разные, тема не простая, возраст = под край.
Посему многое может привидится - для того и форум существует :lol:

Юра, он видимо про ПТ рвы и ручьи (типа Вирр-Грабен унд Ланд-Грабен) - полоса прорыва его дивизии..
Вася молодец - по мемориалу быстро вычислил - появляются ресурсы хорошие однако - есть интерес :wink:
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Гуревич Аркадий Григорьевич

http://www.iremember.ru/artilleristi/gu ... sa-11.html

Осенью 1944 года, пройдя с боями по территории Литвы, по северо-восточной части Польши, в районе города Сувалки, наша дивизия в октябре подошла к государственной границе с Германией чуть западнее литовского города Вилкавишкис. Перед нами была Восточная Пруссия. Из листовок, изданных тогда политотделом армии, мы знали, что в Восточной Пруссии были сосредоточены крупные силы немцев. Ими была создана мощная система оборонительных полос и укрепленных районов, общая глубина которой достигала 200 км. Наиболее мощным укрепленным районом, состоявшим из фортов и других оборонительных сооружений, был Хайльсбергский район с крепостью Кенигсберг. B системе этого укрепрайона было более 900 долговременных оборонительных сооружений, что составляло на наиболее важных направлениях действий нашей 11 армии до 10-12 сооружений на один километр фронта. Восточно-Прусская операция началась в середине января 1945 года. Через неделю с боями наша дивизия подошла к городу - крепости Тапиау (ныне город Гвардейск). Штурм района Тапиау длился несколько суток, в результате чего, наша дивизия, во взаимодействии с другими частями, полностью овладела им. В этих боях нам пришлось выкуривать немцев из железобетонных ДОТов, со стенами метровой толщины. Позади ДОТов в глубине обороны размещались убежища из сводчатого гофрированного железа, залитого бетоном, с толщиной стен и потолка также около метра. Каждое убежище было рассчитано на 100 человек. Так что Тапиау был очень мощным узлом сопротивления. В Пруссии батарею часто ставили на танкоопасных направлениях, на прямую наводку. Здесь уже мне приходилось находиться вместе с батарейцами. В немецкой танковой контратаке мало приятного. Когда танк прёт на позицию, кажется, что ствол его направлен именно на тебя.

Как-то днём во время этих боев связисты и разведчики батареи находились в одном из немецких блиндажей. По краям в нём были устроены неширокие двухъярусные нары. Нас было человек 7-8. Пожилой солдат из хозвзвода батареи принёс нам в термосе обед. Только разлили суп по котелкам, как в блиндаж прямым попаданием угодила бомба из спикировавшего на нас немецкого самолёта. Взрыв. И несколько секунд стояла звенящая тишина с запахом гари. Затем кто-то застонал. Я пошевелил руками, ногами. Целы, но сильно болел затылок. Я сильно ударился головой о стойку нар и всё лицо было в супе. Подумал в эту минуту, что родился в рубашке. На воздух из сильно разрушенной землянки один за другим стали выползать оставшиеся в живых, затем мы помогли выбраться раненым, оказали им первую помощь. Погибли командир отделения разведки и рядовой Заболотный – солдат, принёсший нам обед: ему оторвало обе ноги, и он скончался от потери крови.

Мы продолжали наступать. Местного населения не встречали, все немцы попрятались. K концу января наша дивизия с боями вышла на ближние подступы к Кенигсбергу, с юго-востока. Все попытки развить наступление и сходу ворваться в пригород успеха не имели. Дивизия остановилась, перешла к обороне и мы стали готовиться к штурму. Итак, перед нами – столица германского пруссачества, крупный ад-министративный, экономический и военный центр Восточной Пруссии, крепость мирового значения. Из истории известно, что российские войска дважды завоевывали Кенигсберг. Первый раз – в 1758 году, когда российская армия разбила армию Фридриха II, после чего генерал-губернатором Восточной Пруссии был назначен Василий Иванович Суворов, отец великого русского полководца Александра Васильевича Суворова. Второй раз – в 1812 году, когда после изгнания Наполеона российские войска перенесли военные действия на территорию Пруссии. B третий раз предстояло брать Кенигсберг нам.

Город опоясывали три оборонительные позиции, оборудованные ДОТами, фортами, противотанковыми препятствиями. Первая - в 6-8 км вокруг города, вторая проходила по окраинам, третья – вокруг центральной части города. Она состояла из фортов и приспособленных к обороне зданий центральной городской части. B центре находилась Цитадель - бывший королевский замок, рассчитанный на гарнизон в несколько тысяч человек. Город был разбит на кварталы, которые имели свою нумерацию. Во время подготовки к штурму мы провели комсомольское собрание батарей. Изучали статьи, листовки и памятки. В них публиковались статьи бывалых солдат, которые делились опытом уличных боев в крупных населенных пунктах. B каждом стрелковом полку дивизии создавались штурмовые отряды. Туда входили подразделения разных видов войск. Каждый штурмовой отряд делился на группы: атакующая группа, группа закрепления, огневая группа и резерв. Наша батарея вошла в состав одного из штурмовых отрядов 17-го стрелкового полка.
Утром 6 апреля тысячи орудий открыли огонь по разведанным целям на первой оборонительной позиции противника и в самом городе. Артподготовка длилась несколько часов. Потом войска первого эшелона перешли в атаку. Наша дивизия в начале наступления действовала во втором эшелоне 8-го Неманского стрелкового корпуса и была введена в бой во второй половине первого дня наступления. На нашем участке перед атакующей пехотой была ровная низменность и когда после артподготовки в атаку пошли наши танки, многие из них застряли, а некоторые были подбиты. Чёрный дым от горящих танков и разрывов закрывал солнце и всё поле боя. Пехота ворвалась в первую траншею противника. Вслед за ними двинулся наш командир взвода управления и я со своей A-7. Отражая контрудары немцев, мы медленно продвигались вперед. Бой не затихал и ночью. В первый день мы наступали вдоль высокой железнодорожной насыпи в направлении железнодорожного депо. Насыпь была высокой. По одной стороне продвигались мы, на другой стороне были немцы, и часто вспыхивали ближние бои с применением гранат. Вскоре мы овладели железнодорожным вокзалом. Многие здания были разрушены, улицы были завалены битым кирпичом, остатками железобетонных конструкций и арматуры. С большим трудом мы пробирались по этим грудам, особенно тяжело было протащить по ним орудия под постоянным обстрелом. При поддержке нашей штурмовой авиации мы устремились к реке Прегель, но встретили сильное огневое сопротивление из какого-то форта. Последовали контратаки немцев, просачивавшихся через разрушенные здания. Немцев отбили. C тяжелыми боями мы медленно продвигались к центру города. По разрушенному мосту перебрались на противоположный берег реки.

B 1970 году, в качестве старшего преподавателя Свердловского высшего военно-политического танково-артиллерийского училища я был с курсантами на стажировке в Калининградской области. Там смотрел документальный фильм «Восточно-Прусская операция», и увидел себя в фильме, с радиостанцией за спиной, форсировавшего реку Прегель как раз, по этому разрушенному и упавшему в реку мосту.

Вернусь снова к штурму Кенигсберга. Многие улицы города были очень узкими. Как-то я и мой командир взвода управления оказались вместе с командиром стрелкового батальона, который поддерживала огнем наша батарея, в полуразрушенном здании ночью. Солдаты этого батальона заняли позиции в проемах окон и дверей. Мы находились в помещении аптеки. Хозяйка, несмотря на бои в городе, тоже находилась здесь. На другой стороне улицы занимали оборону немцы. Было относительное затишье, и мы даже слышали, как они разговаривают между собой. Комбат стрелков заговорил с хозяйкой аптеки, он начала кричать. Немцы отреагировали шквальным огнем. Так был спровоцирован ночной ближний бой, который, не обошелся без наших потерь. В последний день штурма, мы вышли к королевскому замку. Нам передали приказ действовать более активно, так как предполагалась капитуляция гарнизона и, чтобы ускорить её, требовались более активные действия. Вскоре мы увидели, как один за другим в окнах домов, занятых немцами, на стенах замка стали появляться белые грязные простыни или просто куски белой материи. И, когда поздно вечером 9 апреля мне дали отбой, и я мог свернуть радиостанцию, то тут же завалился спать. Проспал долго. Проснувшись днём следующего дня, увидел, что лежу рядом с трупом немецкого солдата. Все эти дни нервы были настолько напряжены, что это не вызвало у меня никакого чувства. Поражала непривычная тишина. По улицам шли нескончаемые колонны пленных немцев. Мы были бесконечно рады, что такие напряженные бои закончились, а мы остались живы. Конечно, отметили.

Через несколько дней после взятия Кенигсберга наш артиллерийский полк, был придан стрелковым частям первого эшелона дивизии, и двинулся на запад. Мы перешли в наступление в районе Фишхаузена (ныне город Приморск), и, в результате ожесточенных боев, в ночь на 17 апреля полностью овладели им. Во время этих боев я находился на закрытой огневой позиции батареи и принимал команды на свою A-7. После взятия Фишхаузена мы двинулись за пехотой через горящий город. Ещё около недели пришлось вести бой за овладение последним опорным районом немцев в Восточной Пруссии – морским портом Пиллау (ныне город Балтийск). Когда ещё шли бои на улицах этого города, по приказу командира дивизиона майора Гаврилова наша батарея снялась с позиции и отправилась в новый пункт назначения. На этот раз мы были приданы одному из стрелковых батальонов 17 гвардейского стрелкового полка нашей дивизии, который, в качестве передового отряда должен был форсировать морской канал, разделяющий Земландский полуостров и косу Фриш-Нерунг, ведущую в сторону Данцига. Наша батарея должна была своим огнём поддерживать высадку и бой этого батальона на косе. Десантники форсировали канал поздно вечером, а утром следующего дня высадились и мы – управленцы батареи. На берегу канала находился немецкий форт. До переправы было время, и мы с разведчиком батареи зашли в этот форт из любопытства. Я был поражен, как здорово он был устроен внутри. Чистота, пол устлан плитками, очень много помещений боевого и бытового назначения, несколько этажей, уходящих в землю. Над поверхностью был только мощно укреплённый верхний этаж, множество амбразур для ведения пулемётно-артиллерийского огня, толстущие железобетонные стены. В общем, там были созданы идеальные условия для ведения круговой обороны, и бытовых нужд солдата. Вскоре подошли переправочные средства: три большие надувные резиновые лодки, зацепленные на буксир небольшими катерами. На борта нашей лодки мы положили доски и затащили одно 76 мм орудие. Всё свободное место заняли пехотные солдаты и офицеры. B лодке мы все стояли. Несколько спасательных кругов, имевшихся в лодке, раздали командирам. Спасательный круг одел на себя и командир нашего полка гв. подполковник Слётов K.H. Я же снял с себя радиостанцию и телогрейку, чтобы в случае чего не утонуть. Ширина канала в месте переправы была около 3-х км. Переправа началась. Ближе к косе откуда-то справа заработал пулемёт противника. Я увидел, как рядом идущая лодка начала тонуть. После нас переправилась и остальная вся батарея, но без лошадей. Мы с командиром стрелкового батальона и нашим командиром взвода управления, вместе со стрелками двинулись вперёд. По пути завязывались короткие перестрелки. Я передавал команды на временную огневую позицию батареи, которая подавляла огневые точки противника. Коса Фриш-Нерунг неширокая, 1-2 км, песчаная, поросшая сосновым лесом. C одной стороны косы был залив Фриш-Гаф, c другой — Балтийское море. Нам повезло, немцы, не ждали нас на косе со стороны Земландского полуострова, так как все их землянки и блиндажи располагались выходом в нашу сторону, а траншеи и другие оборонительные сооружения были ориентированы для ведения огня в сторону, противоположную нашему наступлению. Мы быстро продвигались вперёд, следом за танками. Здесь был ранен мой друг, разведчик Панас Панасов. Уже после войны мы дважды посещали его в госпитале в Тапиау. C 28 апреля нашу дивизию постепенно стали заменять другие части, и она была выведена из боёв. Мы снова переправились через морской канал, который форсировали несколько дней назад, но на этот раз по понтонной переправе. Остановились в городке Тапиау и готовились принять участие в ликвидации окруженной Курляндской группировки.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Попов Александр Дмитриевич
http://www.iremember.ru/razvedchiki/pop ... tsa-4.html

Под Кенигсбергом тяжелые бои были? Что запомнилось?

А.Вершинин. Мы подошли к Кенигсбергу в январе 1945 года. Долго готовились к наступлению, долго не могли взять «языков». У немцев были очень хорошие позиции: стояло 8 поясов обороны с такими огромными ДОТами. Поэтому достать их очень было сложно. Лично я участвовал в поисках «языков» на флангах при наступлении дивизии. В моем распоряжении была рота разведки. Пока наши войска готовились и подтягивали артиллерию, мы, разведчики, разведывали передний край и, в частности, расположение ДЗОТов. Потом заносили все это на карты. Помню, с ротой мне дали задание: «Во что бы то ни стало добыть «языка»! Несколько суток, и днем, и ночью, мне пришлось вести наблюдение за огневой системой противника. Потом занимались тщательным составлением плана по захвату «языка». В результате задание было выполнено. Удалось захватить немецкого снайпера, засевшего под танком.

Перед началом штурма город тщательно пробомбили и наши войска, и англичане, и американцы. Потом начался штурм. Когда после взятия мы вошли Кенигсберг, город оказался полностью разрушенным. Там очень мало оставалось целых домов. Там, где была крепость, еще кое-что оставалось. После войны я приезжал в эти места и смотрел эти большие 2-х или 3-х этажные ДОТы, в том числе и знаменитый 5-й ДОТ. Эти укрепления были настолько серьезными, что в них мог разместиться не только батальон, но и целый полк.

Вы были ранены под Кенигсбергом в третий раз. Как это произошло?

А.Попов. Это случилось 23 февраля 1945 года в районе Янтарного берега, где мы отражали атаки пытавшихся сомкнуться немецких дивизий. Кроме того, останавливали свою пехоту, которая драпанула с начальником артиллерии. Неожиданно появились немецкие «Тигры». К тому времени я только успел переодеть немецкие сапоги (в отличие от наших сапогов, они были очень качественными и удобными), как подскользнулся и упал. Над головой пролетели осколки. Самый мелкий осколок попал мне в шейный позвонок. Он и сейчас сидит в моей шее. Крупные осколки, таким образом, пролетели выше. Когда в Ивангороде обратился ко врачу, он посоветовал не делать никаких операций... Так что я сохранил его в себе.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Горелик Моисей Хаимович

http://www.iremember.ru/partizani/gorel ... tsa-8.html

Г.К. – А как Вас ранило?

М.Г. – Немецкий ДОТ мешал нашему продвижению, и мне взводный лейтенант Замятин приказал, нет, я неправильно выразился, взводный попросил, подорвать ДОТ. А там не подползти и не подобраться, беспрерывный сплошной огонь. ДОТ я гранатами все-таки подорвал, а потом и меня осколками зацепило. Отвезли в госпиталь в Паневежис, где мне вскоре вручили орден Отечественной Войны за этот ДОТ. Пролежал в госпитале где-то месяц с небольшим, потом меня отправили в запасной полк, и уже из ЗАПа я попал на пополнение во 2-ую гвардейскую Таманскую стрелковую дивизию, в 1-й гв. СП.

Воевал командиром расчета станкового пулемета и помощником командира взвода. Первые два месяца у нас были «максимы», а потом их заменили на пулеметы системы Горюнова. Командовал моим взводом лейтенант Волошин.

Г.К. – Какими еще боевыми наградами Вы отмечены?

М.Г. – Медаль «За Отвагу» за бои под Пиллау. Орден Красной Звезды за захват «языка» - офицера в Восточной Пруссии. В районе Раушена (Светлогорска) я в составе группы из двенадцати человек захватил небольшой плацдарм за рекой. В этой группе я оказался старшим по званию и должности, и принял командование на себя. Мы отбили три атаки и продержались на этом «пятачке» двое суток до подхода подкрепления. Здесь же, в рукопашной схватке на «нейтралке», мне удалось взять в плен офицера.

Орден ОВ за бои в Кенигсберге, там я человек десять–пятнадцать «скосил» из пулемета. А медаль «Партизану Отечественной Войны» 2 –й степени я получил уже в Минске, после демобилизации из армии. Мне товарищи по отряду №106 сказали, что я был в списке награжденных этой медалью, а получить не успел. Я пришел в здание ЦК КПБ, в котором до 1954 года функционировал наградной отдел бывшего Штаба партизанского движения Белоруссии. Увидели, что к ним еврей пришел, так поначалу даже говорить со мной не хотели...В армии обычно все награды приносили бойцам прямо в роту, но один орден мне был вручен на общем построении батальона. А гвардейские знаки новичкам вручали только после первого боя.


Г.К. – Вы сказали, что в 19-й ТБр в плен никого не брали. А как относились к пленным и к гражданским немцам во 2-й гв. СД?


М.Г. – Здесь, во 2-й гв. СД, от солдат требовали гуманно относится к гражданскому населению и не убивать солдат и офицеров вермахта, взятых в плен. С такими речами и требованиями перед нами неоднократно выступали политработники, например, наш замполит полка Абрамович, вручавший мне на передовой партбилет.

Но одно дело речи и приказы, и совсем другое дело - реальный бой. Если честно говорить...- если рядом не было офицеров, то в бою мы никого в плен не брали.

Это в художественном кино только показывают, как наши бойцы отпускают по домам пойманных «фаустников» из «гитлерюгенда». Да мы этих «фаустников» убивали сразу на месте, никто на их возраст не смотрел, ведь они сколько наших танков сожгли!

Но когда в апреле 1945 года в Кенигсберге и в Пиллау началась массовая сдача немцев в плен, то многотысячные колонны капитулировавших немцев никто не трогал, никаких расправ над ними у нас не было. Уже все устали воевать и убивать, устали от крови...

Или вот вам пример. Идет бой за большой немецкий хутор. Взяли ферму, коровник, начинаем штурмовать усадьбу. В погреб дома кидаем гранаты... После боя смотрим на трупы, а в погребе... пряталась немецкая семья. Но кто из нас мог это знать заранее...

После захвата Восточной Пруссии нашу дивизию на какое-то время поставили на охрану побережья, и я неоднократно видел, как немки приходили в штаб полка жаловаться на насильников, но их, обычно, посылали куда подальше....Но мне этих немок было совсем не жаль...
Г.К. – Сколько расчетов пришлось поменять до конца войны?

М.Г. – Сейчас трудно сказать. Постоянно кого-то убивало. Но был у меня второй номер, Зайцев из Ленинграда,1926 г.р., он дожил до конца войны, а Якушева и Лебедева убило...

Нам штурм и захват Кенигсберга достался большой кровью. И хоть и провели до начала штурма четырехчасовую мощную артподготовку, все равно, как только мы пошли вперед, то встретили ожесточенное сопротивление. После уличных боев в Кенигсберге в нашем 1-м батальоне в строю во всех стрелковых ротах осталось всего человек сорок.

А впереди еще был штурм Пиллау, и когда наша штурмовая группа переправлялась через канал, то вода в нем была красной от крови...
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Гирюшта Яков Евтеевич
http://www.iremember.ru/minometchiki/gi ... evich.html

Пошли через Прибалтику, дошли до Кенигсберга, там стояло 300 наших батарей, кругом доты немецкие, еще с той войны остались, их не бомбежка, ничего не берет, там и баня, и оборудование в доте, можно 10 лет жить. Только мы встали в оборону, и немец как тряханул нас, что мы 20 км от передовой бежали. Там погиб наш командующий фронтом Черняховский, пытался панику остановить, вместо него назначили Василевского. После организовали нас, вернулись на позиции, начался штурм, 8 часов шла артподготовка, но укрепления были сильные, на нашем участке помог один немец или поляк, он пришел к нам, в нашу часть. Показал, где стоят какие укрепления, на р. Шпренгель стоял завод по производству пороха, рассказал, как можно подобраться к нему. Мы во время второго штурма взяли Пилау. Когда зашли в город, там снайпер бьет и бьет, не понимали, откуда же он стреляет. А там домик стоял 2-х этажный, смотрим, одного, второго убил. Тогда танкисты приехали, по второму этажу дали, мы потом рядом с убитым снайпером целые ящики патронов нашли. А в Кенигсберге после артподготовки дошли до самого центра, американцы хорошо город разбомбили. Наткнулись на спиртзавод, как наши ребята накинулись на вино. В конце пришли к побережью, остановились в рыбачьем домике. Боев больше не было, потом объявили конец войне. Мы как давай стрелять, все боеприпасы, которые были, все выпустили. А начальник между нами боепитания бегает: "Меня же посадят! Меня же расстреляют!"
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Ценц Лазарь Рафаэльевич
http://www.iremember.ru/artilleristi/ts ... tsa-3.html

523-й ПАП, в котором служили Вы, очень часто действовал рядом с 13-м гв . АП, на одних участках. Воспоминания этих ветеранов есть на сайте, и в них фронтовики подробно рассказывают о боях в Восточной Пруссии, вплоть до освобождения Кенигсберга. А как в Вашей памяти запечатлились эти события?


В Пруссии Вы уже стали командиром артиллерийской батареи.

Л.Ц. - Если рассказывать подробно о боях в Восточной Пруссии, то мы с вами за сегодня не уложимся, это займет еще несколько часов. Мне проще рассказать о штурме Кенигсберга, так намного короче получится. В зимнем наступлении мы дошли до Кенигсберга с южного направления за неделю, но до апреля завязли на подступах.

Город был окружен фортами, в которых засели хорошо вооруженные гарнизоны , и мы основательно готовились к решительному штурму этого города-крепости. Сюда были переброшены артиллерийские части БМ (большой мощности), которые несколько суток подряд вели огонь по этим фортам.

Все улицы города круговые и радиальные - "Рингштрассе", на двускатных крышах засели немецкие снайперы, и артиллерия вела прицельный огонь по этим крышам. Через стереотрубу я наблюдал за разбитыми союзной авиацией кварталами города. А что союзники не успели, то остальное мы раздолбали своей артиллерией ...

А потом бои за город... Шестого апреля, после долгой артподготовки и бомбардировки авиацией , войска двинулись вперед. Перед нами был один укрепленный форт, и когда его взяли, почти без потерь, то оказалось, что весь личный состав форта жив, но все немцы получили очень тяжелые контузии, и оказать достойного сопротивления не могли.

У меня был друг, командир минометной роты 167 гв.СП капитан Переварюха, уже немолодой семейный человек, отец двоих детей. В бою в Понарте , на моих глазах он погиб, немецкий снайпер попал ему прямо в голову.

Там же в Кенигсберге , моя батарея понесла последнюю потерю, погиб связист, молодой парень 1927 года рождения.

А потом началась подготовка к наступлению на порт Пиллау, к которому вела узкая трехкилометровая коса Фриш-Нерунг пролив Фриш-Гафф.

На узком участке наша пехота, волна за волной, ходила в атаки, но успеха не имела. Потери были такими, что и .... Был там такой, командир 5-й гв. СД генерал-майор Петерс, так он всегда свои полки безжалостно гнал на убой...

На подступах к косе , на моих глазах погибли командир стрелкового корпуса генерал Гурьев и авиационный генерал, и был смертельно ранен начальник артиллерии корпуса полковник Палецкий. Командир корпусного артполка в наступлении всегда был рядом с командующим артиллерией корпуса, и Куранов в таких ситуациях при себе "держал под рукой" одну батарею, и в тот день эта батарея была моей, и я был рядом с комполка. Командир корпуса расположил свой КП в "гроте" , возле моря. Шальной крупный снаряд, выпущенный из морского орудия, врезался в дерево над "гротом", осколки пошли вниз и поразили всех, кто был на КП командира корпуса.

Наш с Курановым НП находился в тридцати метрах от места трагедии, и мы первые прибежали туда и увидели всю эту страшную картину...
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Островерхов Иван Федорович

http://www.iremember.ru/artilleristi/os ... tsa-3.html

В августе 1944 освободили город Вишкавис, последний укрепленный пункт немцев на нашем пути в Восточную Пруссию. Город был сильно укреплен: минные поля, противотанковые рвы, доты. На артподготовку снарядов не пожалели и последующим штурмом оборона немцев была прорвана. В немецких блиндажах осталось много продуктов: консервы, печенье, коньяк в коробках. Мы подогнали машину и загрузили несколько коробок, а уже вечер был, нужно было возвращаться в расположение части. Мы все в машине сидим, а старший сержант Каторгин с последней коробкой решил срезать дорогу. Побежал не по тропинке, а напрямик по траве. Наступил на противопехотную мину, и ему оторвало ступню. Мы сразу повезли сержанта в полевой госпиталь. В госпитале раненых, после наступления было очень много. Нам попалась женщина - хирург, смертельно уставшая. Каторгину дали наркоз, и она меня спрашивает, умею ли я пользоваться пилой. Я сказал, что был слесарем 5-го разряда. Тогда хирург просит меня отпилить часть голени, говорит: - Я не смогу, сил нет. Показала место, где пилить, и я отпилил и вполне нормально себя чувствовал. Она потом кромку кости обработала, заткнула пробкой и кожу зашила.

Когда зашли в Восточную Пруссию, удивлялись, что никого из местных не было. Километров через тридцать начали встречать население. Оказывается, был приказ фюрера эвакуировать всех из приграничной зоны. Стоят богатейшие хутора, прекрасные скотные дворы, к каждому хутору дорога камнем вымощена, каштаны кругом. На скотном дворе - колодец, на нем насос стоит, вода в каждое стойло подается, корова копытом нажимает доску - вода течет. Богато жили они. Защищались немцы на своей земле, конечно, здорово. Она же небольшая Восточная Пруссия, но сплошь укрепрайоны, каждый хутор с боем брали. Говорят, есть статистика, что каждый третий наш солдат там погиб. Кенигсберг тоже наш полк обстреливал, когда вошли, весь Кенигсберг разрушен был. Укрепления там были посильней, чем под Оршей. В Кенигсберге пива попили, там был большой пивзавод, пива много оставалось. Потом нас сразу отвели в городок Гросс-Блюменау, недалеко от побережья Балтийского моря, в двадцати километрах от Кенигсберга. Ездили с офицерами на берег, увидели пляж весь заваленный немецкими трупами.
Вложения
8.jpg
8.jpg (47.63 КБ) 67008 просмотров
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Богопольский Михаил Петрович

http://www.iremember.ru/artilleristi/bo ... ovich.html

Прорыв под Пилькаленном все же удался, но только с третьей попытки и большой кровью.

Декабрь 1944-й год. Прорыв немецкой обороны на реке Дайне.

После прорыва обороны под Пилькаленном в наступление пошли быстрым темпом, так как немцы державшие позиции были полностью деморализованы. Пехоту свернули в походные колонны, и мы оказались в колонне 11-й гв. СД нашего 16-го СК. Двинулись впереди и подошли к реке Дайме, на которой у немцев проходила заранее подготовленная оборонительная линия с железобетонными ДОТами, дерево-земляными огневыми точками, сетью траншей и минных полей, рядами проволочных заграждений. К немецкой обороне подошли в походных колоннах, и тут голова колонны подверглась внезапному обстрелу. Начальник политотдела 11-й гв. СД полковник Мешков обратился ко мне: "Артиллерист, пробивай дорогу! Действуй!". В голове колонны шла 4-я пушечная батарея. На рысях расчеты выскочили вперед, отцепили передки, лошадей увели с дороги в укрытие на обочину, и под пулеметным огнем немцев артиллеристы развернули свои орудия прямо на шоссе. Действовали очень быстро и слажено. Огонь прямой наводкой по амбразурам был открыт через 1-2- минуты. Пулеметы смолкли. Тут же последовала команда - "Лошадей на батарею!". Запрягли, и, вскачь, бросились с орудиями по шоссе, вперед к немецкой обороне. Чудом миновали благополучно минные поля, а проволочные заграждения на дороге разорвало еще при нашем обстреле. Мы с ходу прорвались вглубь немецкой обороны в лесной массив, весь второй артиллерийский дивизион оказался в 4-х киломерах от места прорыва немецкого переднего края. Как только проскочила наша замыкающая 6-я батарея, немцы опомнились, и нашу пехоту, которая шла пешком, отсекли пулеметным огнем. Мы оказались в немецком тылу, в окружении. Стемнело. Заняли круговую оборону, поставили все орудия дивизиона на прямую наводку на лесных просеках. Огня не разводили, не курили. Затаились. Немцы, тоже, видимо, нас не очень искали, мимо проехали несколько мотоциклистов, по шоссе прошли два танка, но нас не заметили. Ночь прошла спокойно, а утром мы отбили немецкую атаку, подбили три танка, сожгли пять автомашин с пехотой, и нам удалось соединиться со своими войсками.

Январь 1945-го года. Штурм города Веллау.

После прорыва обороны немцев на реке Дайме наше продвижение шло успешно, но при подходе к крупному опорному пункту городу Веллау, оно приостановилось. Оборону противника держали не только регулярные полевые войска, но и много людей в гражданской одежде из числа местных жителей - бюргеров, бежавших из своих приграничных имений. Оборона полевая - траншеи полного профиля и ДЗОТы. Кроме немцев здесь оборонялось много "власовцев" из РОА (РОА - Русская Освободительная Армия). Эти предатели оборонялись особенно стойко, ибо их ждала расплата, "власовцев" не брали в плен, а расстреливали на месте... Мы развернули орудия на прямую наводку с ходу и открыли огонь по амбразурам ДОТов и по пулеметным точкам. Управленцы вместе с пехотой, при поддержке самоходного дивизиона (СУ-76) нашей дивизии рванулись вперед и ворвались на окраину города, завязался серьезный бой, который шел на улицах, в домах, чердаках, подвалах. Нам пришлось отбивать контратаку на нашу 5-ую батарею, стрелял из своего пятнадцатизарядного бельгийского трофейного "браунинга" в немца в упор. Поразили его безумные, побелевшие, выкаченные глаза. Разинутый, перекошенный от крика рот. Был он в двух шагах от меня и, увидев направленный на него пистолет и мгновенно осознав, что смерть неминуема и осталось жить доли секунды, глаза его помутились, покрылись какой-то пленкой, "дымчатой вуалью", и в этот момент я нажал на курок. Прозвучал выстрел, который оборвал его жизнь. Уронив свой автомат, немец свалился, а я продолжал стрелять по атакующим, но они уже стали разбегаться и стрелять по нам из-за укрытий. Город горел, улицы полны дыма, горящие балки, искры от горящих зданий, все заволакивало улицы. Треск пулеметных и автоматных очередей, взрывы "фаустпатронов". И в этом хаосе мы движемся вперед. Нашли на фабрике трофейный шоколад в круглых аккуратных коробочках, по три плитки в каждой. Надпись - "фор люфтваффе" - для летчиков. Солдаты-огневики набили ящики из-под снарядов шоколадом и шнапсом в глинянных бутылках. Наблюдательный пункт командира 6-й батареи капитана Отливщикова, пьянчуги и бабника, был на чердаке высокого дома. Весь взвод управления, во главе с капитаном, командиром батареи - пьяные. Сидят у стола заваленного закуской и бутылками разных видов и калибров, и комбат пьяно уговаривает своего командира отделения разведки, бывшего уголовника, идти вперед и занимать передовой НП. Уголовник, чувствуя неуверенность комбата, кочевряжится, и даже, перейдя с комбатом на "ты", стал его оскорблять. Отливщиков, с пьяной беспомощностью, обращается ко мне: "Ну, вот, видите, не слушают меня". Меня "взорвало" изнутри, глядя на этого слюнтяя и на нахальную рожу уголовника, чувствовашего себя героем. На столе лежал шомпол от винтовки с пластмассовой рукоятью. Вне себя от ярости, я схватил этот шомпол и ударил рукояткой уголовника по голове, но он не упал. Рукоятка с треском раскололась, из рассеченной головы потекла струйка крови. Уголовник сразу протрезвел, и видно, как постепенно, до его сознания стало доходить происходящее. Он вытер стекающую на лицо кровь, взглянул на свою измазанную кровью ладонь, и потянул автомат, висевший на груди, пытаясь направить ствол на меня. Мои разведчики кинулись на него, моментально обезоружили и вытолкнули в коридор, но он успел процедить с угрозой: "Все равно пристрелю. От меня не уйдешь". После Веллау, этого бандита, трижды судимого до войны и имевшего 16 лет срока по приговорам - я больше не видел. И такие уголовные кадры "из недр архипелага ГУЛАГа" нам поставляли в войну. Их нередко направляли в разведку, считая, что они должны быть смелыми и храбрыми, исходя из самой сути своей "профессии", особенно "мокрушники" - бывшие убийцы и бандиты. Но это оказалось блефом. Грабителями, насильниками и убийцами они оставались и на фронте, но своей жизнью рисковали неохотно, разве что ради шнапса и наживы... Пришлось мне самому руководить огнем 6-й гаубичной батареи и сосредоточить его по скоплению пехоты в районе вокзала. В стереотрубу было отчетливо видно, как от прямых попаданий тяжелых гаубичных снарядов взлетают в воздух фигуры солдат и куски человеческих тел, как разбегаются по сторонам уцелевшие, как обезумевшие лошади рвут постромки, ломают телеги и убегают галопом. Дым рассеивается, видны воронки, разрушенное здание вокзала, тела мертвых устилают привокзальную площадь и перрон, оседает кирпичная пыль, дымит подбитый паровоз. Разбитые вагоны на путях, горят пристанционные постройки...

Идем вперед...

Январь 1945-го года.

Район населенного пункта Грюнвальд. Господский двор Кеммерсбрух.

Грюнвальд нельзя было назвать деревней, ибо деревень в нашем понимании, в Германии, да и во всей Европе - нет. Сельские населенные пункты по внешнему виду построек, культуре, благоустройству, состоянию дорог и всему жизенному укладу - это кусочек города. Добротные кирпичные дома под обязательной островерхой черепичной крышей, часто двух или трехэтажные, располагаются в садах, все ухожено и вычищено, все подсобные постройки, вплоть до курятников, свинарников и коровников - из кирпича или камня. Внутри все по последнему слову: автопоилки, механизированная уборка навоза, хранилища для урожая и кормов. Везде изобилие скота, свиней, птицы - все высшего, невиданного у нас качества. В сельских домах изысканная городская обстановка, хрусталь, стекло, мебельные гарнитуры красного дерева, серебрянные вилки и ножи, фарфоровые сервизы. Вот уж где не было различия между городом и деревней. Мы все искали - где же живут эксплуатируемые пролетарии, задавленные нещадным гнетом буржуев, где обитают батраки в господских дворах и фольварках? - и не нашли. Везде жилье, как у нас для самых высокопоставленных особ...

Дорога к населенному пункту Грюнвальд и господскому двору Кеммерсбрух шла лесом, и только перед самим Грюнвальдом она поднималась вверх, на открытое место. Вот именно здесь нас и ждала засада. Впереди двигался мой родной третий дивизион, в котором я воевал, до перевода на должность командира 2-го артдивизиона. Он был на механической тяге - "студебеккеры" нас выручали. На бугре перед Грюнвальдом нас стали расстреливать немецкие "фердинанады", мощные самоходные орудия с отличной 88-мм пушкой (обладавшей огромной пробиной силой), и лобовой броней 200-мм ни один снаряд в лоб не мог пробить "фердинанд". Сразу загорелись несколько наших автомашин, гибли люди, в кузовах стали разрываться снаряды. Четвертая батарея 2-го дивизиона по моему приказу свернула с дороги на Грюнвальд и через лесную дорогу выскочила на опушку, в 500-х метрах от места обстрела 3-го дивизиона. Мгновенно развернули орудия и прямой наводкой стали вести стрельбу подкалиберными снарядами по бортам трех "фердинандов", которые были нам отлично видны и стояли к нам боком. Два "фердинанда" загорелись, а третий успел уползти за дом и даже подбить наше первое орудие, ранив двух солдат из расчета. Третий дивизион, стоявший на дороге как на выставке и представлявший из себя отличную мишень, был спасен. Ведь развернуться он не успел - попав под обстрел, уцелевшие расчеты и водители разбежались и укрылись в кюветах у дороги или в поле. Здесь погибли командир отделения разведки дивизиона Вася Выборов, отличный опытный радист 9-й батареи Бутько и разведчик 7-й батареи семнадцатилетний еврей Вайсбанд, только накануне получивший орден Красной Звезды.

Вайсбанд был еще с двумя разведчиками в передовом дозоре, и они ехали на трофейном "оппеле" впереди 3-го дивизиона. Перед населенным пунктом они остановились и пошли в Грюнвальд на разведку пешком, прояснить обстановку. При подходе к Грюнвальду они попали в засаду и были застрелены в упор. Так погибла родная душа, но светлый образ Вайсбанда остался в моей памяти на всю жизнь.

Вася Выборов был командиром отделения разведки и у него в отделении в разное время служили в основном бывшие уголовники и бывшие партизаны: рецидивист Салин, Журавлев, Шиманаев, Торлин, бандит Гречко, партизан Подшиблов, Демиденко. Сам Выборов прибыл на фронт из заключения в 1943 году. Выборов был дальневосточником и попал в тюрьму перед войной, как "указник". Незадолго до войны всерьез занялись борьбой с хулиганством, и давали год тюрьмы за провинности, за которые ранее полагалось всего 15 суток, и так Выборов оказался в уголовной среде. Был он смелым парнем, но страдал запоями. Без водки уже не мог, и часто отправлялся на поиски водки в немецкий тыл. В целом он был положительный для фронтовых условий человек, но однажды, когда на марше мы вместе с ним сидели в кабине "студера", он, будучи, как обычно, в сильном подпитии, вдруг разоткровеничался, и сказал следующее: "Вот закончим войну, нужно будет в стране порядок наводить. А то евреи везде, развелось их немерено. Надо будет с ними кончать". Видимо, пример немцев и содержание немецких листовок (в подавляющем большинстве ярого антисемитского толка), нашли благодатную почву... Погиб он страшной смертью. Лежал в одной из загоревшихся машин связанный, и так и сгорел заживо. А связали его по приказу командира 3-го дивизиона капитана Кожаринова, за то что Выборов, "по пьянке", оскорбил капитана.

1945-й год. Бой за Виккбольд.

Запомнился бой за винзавод Виккбольд, расположенный в семи километрах от южной окраины Кенигсберга. В атаку первыми пошли наши самоходки из отдельного дивизиона, которым командовал майор Косинский. С огромной болью мы наблюдали с чердака сарая, как наши самоходки, пытавшиеся прорваться в Виккбольд, загорались одна за другой. Их, по одной, вперед в бой, пускал майор Косинский. Пока мы обнаружили замаскированный на кладбище в густой зелени "фердинанд", пока готовили данные для стрельбы, подавали команды на огневую и пристреливали цель, немцы успели поджечь три наших самоходки по очереди. Обида и горечь теснили грудь, глядя, как загораются наши "Прощай Родина!" - СУ-76, как уцелевшие самоходчики из расчетов, прыгают через открытые борта и залегают, отбежав от своих горящих "сушек". У Косинского слезы на глазах. И один из наших снарядов попадает в корму "фердинанда", взметнулось облако черного дыма, пламя, и спустя несколько секунд последовал взрыв боеприпасов. Отостили за гибель наших СУ-76 , хоть счет и неравный. Косинский, сквозь слезы, радостно улыбается, жмет руку, обнимает и говорит: "Спасибо, друг!". Пехота и уцелевшие самоходки врываются на окраину Виккбольда и прежде всего все стремятся попасть в подвалы винного завода. Стали строчить из автоматов по рядам винных бочек, и через пулевые отверстия сразу захлестали, потекли струйки вина. Солдаты подставляли котелки, пилотки, каски, ладони, пили прямо из под струи. Быстро пьянеют, моментально начинается бардак, послышались пьяные песни. Многие упились и падали в винные лужи на полу подвала. Между тем становилось все многолюднее, вновь и вновь были слышны автоматные очереди и пистолетные выстрелы. Наполнялись ведра, канистры, а запасливые старшины заливали вино в бочки из под горючего. Мертвецки пьяные солдаты бродили по подвалу, тыкаясь в разные стороны, как "слепые котята" и, не дойдя до выхода, валились на залитый вином пол. Уровень разлитого из бочек вина уже доходил до щиколоток, и немало пьяных просто захлебнулось. Но никто не обращал на это внимания, все были заняты "делом", либо пили, либо заготавливали вино впрок. Постепенно оргия достигла предела, уже на улице и в самом подвале вспыхивали пьяные ссоры, в ход пошло оружие. В разгар этого буйства не территории винзавода появился какой-то генерал-майор и, увидев, что здесь творится, после нескольких попыток привести многолюдную пьяную толпу в чувство, приказал затопить винзавод... Приказ был выполнен. Кто на своих ногах оттуда не смог выбраться, так там и остался навсегда...

КЕНИГСБЕРГ.

Боевые эпизоды. Фрагменты.

Подошли к Кенигсбергу, но взять с ходу этот город-крепость мы не смогли. Кенигсберг защищали мощные форты - железобетонные крепости, уходящие под землю на три этажа вглубь. Мощные сооружения, между этажами вниз уходили трехметровые своды подземелий, кругом 10-20 метровые каналы с водой, форты утыканы амбразурами для всех видов оружия. Я уже командовал 3-м дивизионом полка, на механизированной тяге, а заместителем у меня был Миша Волков, Герой Советского Союза. Мы вместе переправлялись через реку Неман у литовского города Алитус. Ему дали Героя, а мне, командиру, - орден Отечественной Войны 1-й степени.

Бой за Южный вокзал.

Остановились, стоим в траншее у Южного вокзала. Пехоты впереди не было. Я решил самостоятельно, со своими управленцами и взводом управления 7-й батареи (всего набралось человек 15-18), идти штурмовать огромный Южный вокзал! Безумие, конечно, но молодость брала свое, уж больно бесшабашным был, да и в душе сидела обида за Неман, переправлялись на одном плоту, командиру дивизиона - орден, а моему подчиненному офицеру, который только и делал, что стоял на плацдарме в двух метрах рядом - Героя?! Обида вылилась в бесстрашие, и я объявил своим: "Идем штурмовать вокзал!". И тут выступил Волков и сказал: "Я теперь Герой, и зачем мне рисковать?! Не пойду!". В присутствии всех говорю ему: "Не пойдешь, застрелю прямо на месте!". Волков хорошо знал мой характер и промолчал. Мы двинулись вперед к вокзалу, нигде не видя наших пехотинцев. Зашли слева, спрыгнули во двор дома, где было правление вокзала. Заглянули внутрь вокзального здания - дымила гора чемоданов, видно, кто-то хотел их сжечь. Зашли наверх, и видим, как навстречу нам по коридору идет огромный "дядя" с двумя необъятными чемоданами, а рядом с ним семенят, видимо, жена и дочь. Мы не стали их трогать. Сопровождала эту "троицу" русская девушка, и она шепнула на ходу: "Это начальник вокзала, в чемоданах - миллионы!". Но мы пропустили эту информацию мимо ушей, нам было не до чемоданов. Спрыгнули внутрь двора, рядом с вокзальным зданием. Вдруг раздался выстрел и ранило нашего радиста. Мы не успели рассмотреть, откуда стреляли, как впереди открылась дверь дома и оттуда вышли два десятка немцев в форме, сложили оружие у дверей и подняли руки! Оказалось, что это не немцы, а югославы, мобилизованные в вермахт. У них были носилки, на которые мы уложили своего раненого, сделали из простыней белый флаг, и с моей запиской - "Идут в плен, не трогать! Гвардии капитан Богопольский", югославы построились и пошли в плен, унося нашего раненого - главную свою защиту. Напротив вокзала было кладбище, откуда по нашему дому строчил пулемет. Смотрю - снаружи, под пулями, бежит наш солдатик невысокого роста. Заскочил к нам в дом, и я спросил его: "Ты откуда, боец?", ведь нашу пехоту мы не видели. Солдатик ответил: "Действую самостоятельно!", и побежал дальше. Мы с уважением посмотрели на этого смелого парня. Мы двинулись вслед за ним, вступая под дороге в стычки с немцами и уничтожая автоматным огнем и гранатами пулеметчиков и заслоны , засевшие в депо и привокзальных зданиях .

Отражение атаки. Огонь из трофейной пушки.

Кенигсберг был окружен мощными фортами, а в промежутках между ними многочисленные железобетонные огневые точки. Очень мощная крепость. Мой НП располагался на чердаке двухэтажного дома, и впереди, в 600-800 метрах , находились длинные каменные одноэтажные здания. К ним рано утром подъезжали грузовики и телеги с грузом. В качестве опыта меня назначили, как командира передового дивизиона, начальником артиллерии 169-го стрелкового полка, и эту должность я совмещал с командованием своим дивизионом. В этом стрелковом полку было 3 роты 82-мм минометов, по 6 стволов в каждой. Немцы рано утром организовали атаку, но я их увидел со своего НП в стереотрубу и открыл огонь всей массой артиллерии - мой дивизион + 18 минометов, дали четыре залпа. Вся эта масса снарядов и мин обрушилась точно на наступающих, они залегли, а потом живые отползли назад. Так, опыт объединения артиллерии оказался удачным и эффективным.

Нам досталась в качестве трофея полностью исправная немецкая зенитная 88-мм пушка. Несколько таких пушек немецкие зенитчики бросили при отступлении на южной окраине Кенигсберга, и к одной такой зенитке мои огневики сразу подключили аккумулятор и стали из нее стрелять. Немцы оставили у зениток множество снарядов, особенно много было бронебойных с донным взрывателем, болванки высокой пробивной способности. Сразу хочу заметить, что это 88-мм зенитное орудие было очень хорошее по всем своим показателям и характеристикам, им вооружали "тигры", "фердинанды", и эта пушка отличалась большой точностью стрельбы, снаряды выпущенные из нее "светились" в полете, и прошивали наши Т-34 насквозь. Я увидел в свою стереотрубу, как на рассвете, от низких одноэтажных строений в спешке отъезжают тяжело нагруженные машины и конные повозки. Понял, что это склады боеприпасов, но нужно было это проверить. Было необходимо орудие, которое способно пробить каменные стены и вызвать детонацию, взрыв склада боеприпасов. Это бы было огромной удачей, лишить защитников города перед решающим штурмом значительной части боеприпасов и тем самым сохранить сотни жизней наших солдат. Склады были в километре от моего НП, и пристреливал я их долго и тщательно. И вот наконец раздался взрыв - огромное облако огня и дыма, грохот на многие километры. Доклад об обстановке запросили сразу из штаба армии. На месте складов образовалась огромная воронка, и весь персонал, обслуживавший склады взлетел на воздух - кто в рай, кто в ад, в зависимости от того, кто как раньше грешил. Я доложил, что взорван склад боеприпасов, которые все рвались и рвались, взлетая пачками в воздух. Начальник штаба полка тут же представил меня к большому ордену и вскоре мне вручили орден Александра Невского.

Этот взрыв склада произошел за три дня до начала штурма.

Штурм Кенигсберга.

В мой наблюдательный пункт на чердаке двухэтажного дома попал 305 мм бронебойный снаряд с донным взрывателем. Снаряд пробил крышу, два этажа и упал в подвал между мной и командиром второго дивизиона, мы как раз в том момент спали в подвале на полу рядом. Но к нашему великому счастью снаряд не разорвался, иначе бы от нас остались бы клочки, или бы мы совсем испарились. Повезло, в который уже раз я ушел от верной смерти. Наше командование приказало привезти под Кенигсберг артиллерию тяжелого калибра большой и особой мощности: 203-мм, 280-мм и 305 -мм орудия, которые почти всю войну прятали в глубоком тылу, чтобы не рисковать дорогими орудиями. Но стрельба из этих орудий большого эффекта не имела, настолько мощными были форты и прикрывавшие их железобетонные ДОТы , такие же, что в 1940 году стояли на линии Маннергейма. Эти сверхтяжелые орудия начали стрельбу за три дня до штурма, но, повторюсь, эффект от их огня был незначительный. Седьмого апреля начался решительный общий штурм Кенигсберга. Перед штурмом город подвергся мощной атаке авиации союзников, и большинство зданий было стерто с лица земли. Вся жизнь в городе протекала в подвалах разрушенных зданий, соединенных между собой подземными ходами и траншеями. Я, вместе со взводом управления и подручной батареей, двигался в рядах пехоты. Впереди нас, по главной улице пустили колонну танков Т-34, по которым из окон уцелевших домов и из подвалов немцы били из "фаустпатронов".

Девятого апреля мы оказались в центре города, вблизи старинного полуразрушенного замка, где оставшиеся в живых солдаты и офицеры вермахта продолжали оказывать сопротивление, несмотря на то, что командующий гарнизоном и обороной города генерал Ляш уже отдал приказ о капитуляции. После отдачи этого приказа о сдаче в плен, мы оказались в большом укрытии - "блиндаже", где находилось свыше сотни воруженных автоматами, пулеметами и "фаустпатронами" немцев. А нас там всего было человек двенадцать. Но немцы народ дисциплинированный, по моей команде они молча стали выходить с поднятыми руками из блиндажа, оставляя оружие на месте. После организованного выхода строились в колонну, и с белым флагом, сделанным из простыни, шли в наш тыл, сдаваться дальше. Эта сдача в плен сопровождалась и "грязными" эпизодами. Ординарец нашего Героя Волкова ходил вдоль строя и отбирал у сдавшихся немцев все ценное, складывая добычу в трофейный портфель. Портфель перешел в руки Волкова, а он в свою очередь передал его своему отцу, приехавшему к сыну в Кенигсберг сразу после войны.

Мы продолжали зачищать квартал после объявления о капитуляции. Последний подвал был особенно большим и в нем находилось множество наших русских девушек в немецкой одежде. Первым в подвале нас встретил какой-то старик, вышедший из толпы женщин и на польском языке, вставляя отдельные русские слова, обратился к нам. Я ничего не понял из сказанного, но из толпы последовал первый вопрос на русском языке: "Я вышла замуж за бельгийца, можно мне будет не возвращаться в Россию, а уехать с мужем в Бельгию?". Я пожалел ее и сказал: "Можно", хотя в душе знал, что вернут ее обязательно в СССР, и хорошо, если домой, а не в сибирские края. Кое о чем еще поговорили, я поздравил девушек с освобождением. Вдруг, посреди разговора, открывается дверь комнаты напротив нас, и мы видим, как оттуда появляется довольно пьяный молодой немец в форме СС и с пистолетом "вальтер" в руке. Он быстро направился прямо ко мне, и его рука с пистолетом была направлена точно в мой лоб . Нажать на курок он не успел, его руку ударом поднял вверх стоявший рядом со мной разведчик, Вася Подшиблов, бывший белорусский партизан. Он, молодец, не растерялся и быстро среагировал на немца. Этот момент дал мне возможность выхватить свой "браунинг" и выстрелить от бедра, благо, патрон был всегда в стволе. Мы стояли в толпе, вплотную друг к другу и вытягивать руку было некуда, так выстрел и получился, не целясь, от бедра, пуля вошла немцу в подбородок, а вышла в центре головы. Немец рухнул на пол. Был он здоровый, на полторы головы выше меня, и пуля вошла в него куда надо. Из комнаты появился второй немец, уже пожилой эсэсовец.

Его отвел стволом пистолета к стенке, чтобы никто из русских девушек не пострадал, и тоже пристрелил... Памятный был день...

Второй день рождения, на этот раз настоящий.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Зонис Юлий Борисович
http://www.iremember.ru/svyazisti/zonis ... tsa-4.html

Г.К. - Где воевала 26-я гв. СД в последний год войны?

Ю.З. – Летом сорок четвертого дивизия воевал в Прибалтике, потом мы вошли в Восточную Пруссию, продвинулись вглубь немецкой территории, а потом наше продвижение застопорилось и после неудачного осеннего наступления мы встали в оборону. На передовой было относительное затишье и до начала январского наступления ничего особенного у нас не происходило, не было каких-то ярких событий, которые мне запомнились. Нейтральной полосы фактически не было, от наших окопов до немецких было каких-то 70-80 метров... В ночь с 12 -го на 13-е января части изготовились к решительной атаке. Мимо нас, к передовой, на линию прорыва, все время шла пехота, а свои «нитки» связи, кроме артиллеристов нашего артполка, протянули многочисленные артиллерийские и минометные подразделения РГК и армейского подчинения, стрелковые части. Пехота, продвигаясь в темноте, все время рвала провода связи, и наше отделение отправили всем скопом на передовую, мы подняли пучки кабелей с земли на руки и до начала артподготовки, до первого залпа «катюш» в 4-00 утра, стоя в полный рост, сохраняли связь передовых частей с огневыми артпозициями, с КП и штабами.

За это все отделение наградили медалями «За Отвагу».

Г.К. – Вы связист взвода управления артбатареи, вся Ваша служба на войне проходила на передовых НП, в одном ряду с пехотой, а нередко и впереди порядков стрелковых частей.

Какой ПНП (передовой наблюдательный пункт) для Вас самый «памятный»?

Ю.З. – Был один НП на самой окраине Кенигсберга, рядом с разбитым фортом, когда мой окоп находился в ста метрах впереди нашей пехоты. Я хорошо замаскировал свой окоп, сделал настил, поставил стереотрубу и все время докладывал о происходящем в немецкой линии обороны и в ближнем тылу противника. В Кенигсберге еще работали заводы, а одна заводская труба дымила непрерывно, день и ночь. Потом дивизионная разведка донесла, что это ликеро-водочный завод. Когда перешли в наступление и завод был захвачен, то бойцы сразу облепили цистерны со спиртом, но моментально прибыл полковник с бойцами, всех разогнал, и был отдан приказ, немедленно собрать все бутылки с завода и не трогать, так как алкоголь был специально отравлен и «ждал», пока наши за него примутся.

Г.К. - Как сложились для Вас бои за Кенигсберг?

Ю.З. – Мы были уверены, что возьмем эту крепость. За нашей спиной железнодорожники прокладывали ветки узкоколейки, на платформах подвозили части осадных орудий, которые собирали на месте, а потом на залитых бетоном площадках ставили эти «монстры» огромного калибра, это были бригады сверхмощной артиллерии РКГ, которые с начала войны держали и берегли в глубоком тылу, как раз для осады крепостей.

В воздухе все время работала наша бомбардировочная и штурмовая авиация, пехоты собрали там столько, что перед началом наступления в окопах негде было яблоку упасть. Восьмого апреля мы уже вели бои в центре города, и запомнилось, как наши бойцы хотели перебить на месте группу французов, которых ошибочно приняли за переодетых в гражданское немцев. Хорошо, хоть, что я вовремя появился, услышал французскую речь, и, поговорив с французами, смог объяснить пехоте, что это не фашисты, а угнанные немцами на принудительные работы граждане Франции...

Для нашего полка бои за Пиллау оказались более тяжелыми, чем штурм Кенигсберга. Среди оборонявшихся в Пиллау было много «власовцев» и моряков, и этим объяснялось упорное сопротивление немцев. Здесь 25/4/1945 в последнем бою был убит осколком командир дивизиона майор Петров, и вступивший в должность комдива его заместитель приказал выпустить по «власовцам», скопившимся на косе Фриш–Гафф весь боекомплект, до последнего снаряда...

В этот день и я чуть не погиб. Мы шли с напарником на ПНП и попали под обстрел бризантными снарядами. Снаряд разорвался над нашей головой, мы прыгнули в воронку с осыпающимися краями, и когда «облако» разрыва над нами рассеялось, я увидел, что мой товарищ убит осколком, попавшим прямо в голову, а на мне ни царапины, только шинель пробита в нескольких местах осколками... Мы ворвались в порт Пиллау и стали вместе с пехотой прочесывать город. В здании госпиталя под одеялами прятались, изображая раненых, «власовцы», но им повезло, с нами был парторг дивизиона капитан Опанасюк, который не допустил самосуда и вызвал конвой для пленных изменников Родины... После штурма Пиллау наш полк уже участия в боевых действиях не принимал.
Вложения
1.jpg
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Винополь Семен Моисеевич

http://www.iremember.ru/minometchiki/vi ... tsa-8.html

Г.К. - По Вашему мнению, боевой дух солдата вермахта в конце войны сильно отличался от сорок третьего года?

С.В. - Нет, немцы всегда оставались сильным, хорошо организованным противником.

И в конце войны они давали нам иногда "прикурить", дрались до последнего патрона и человека, а если отходили с линии обороны, то без паники и драпа. Постоянно нас контратаковали, немцы вели активную оборону... До Кенигсберга оставалось пара десятков километров, пехота и минометчики форсировали какую-то речушку, а вся артиллерия осталась на восточном берегу. Перед нами насыпь, окопались на ней.

Начался артобстрел крупнокалиберной артиллерии, мы решили, что по нам стреляет морская артиллерия из прибрежных фортов Кенигсберга. Совсем рядом с нашими позициями проходила дорога и на ней показалась колонна немецких танков. Казалось все, конец, "приехали", сейчас сметут нас с этой насыпи и передавят, но повезло, как раз через речку переправилась зенитная часть, которая выставила зенитки на прямую наводку и отразила танковую атаку.

В другой раз шли в полной тишине двое суток по Восточной Пруссии, не вступая в соприкосновение с противником, немцы куда-то подевались. На ночных привалах, на стоянках в немецких поселках, люди перестали окапываться, утратили чувство опасности. Я с минротой на ночлег остановился в какой-то усадьбе, а утром немцы начали артобстрел усадьбы. Приказал минометчикам отойти на 200 метров назад, занять позиции в сухом канале, а сам с ординарцем и связистом пошел вперед, прояснить обстановку. Дошли до штабелей бревен, и увидели жуткую картину. Несколько немецких танков в сопровождении пехоты вышли на возвышенность. Недалеко стояла наша артиллерия. Орудия стояли в ряд, не окопанные и не замаскированные, как на параде, расчеты где-то по ямам попрятались. Немецкие танки остановились метрах в тридцати-сорока от артиллеристов, из головной машины по пояс высунулся танкист и машет рукой, мол, кто хочет в плен, выходи сдаваться. Первый расчет руки поднял и побежал к немцам, бросив оружие. Еще кто-то выполз, "руки в гору"... А кто не выходит , то тогда танкисты стреляют по орудийному расчету и пушке, продвигаются к следующему орудию, все повторяется, кто не сдался, засаживают пару снарядов в упор, а немецкая пехота принимает в плен вышедших с поднятыми руками. Смотреть даже было страшно.

Мы не могли корректировать огонь, связь перебило. Танки продвинулись дальше и оказались в пятидесяти метрах от нас. Пехота идет рядом, прикрываясь броней.

Мне стало не по себе, надо остреливаться, да автомат заело, кругом песок, видно, в затвор попал, пока ползли. И мы побежали назад к усадьбе, а немцы стреляли нам в спину. Рядом разрыв снаряда, ординарца ранило осколками, потащил его за собой, потом уже в какой-то воронке перевязали. Бежим мимо усадьбы, за стеной прячется замполит батальона, кричит мне: "Капитан, ты куда?!" - "На огневые!", да только на огневых в канале уже никого не было, лежит один раненый командир расчета, да слышны выстрелы минометов с опушки леса, моя рота уже туда отошла и развернулась.

Сам командир дивизии лично, с пистолетом в руках, останавливал на опушке леса всех наших бегущих. Разгорелся очень серьезный бой, который продлился до самого вечера. Ночью немцы отошли... И если вам кто-то из ветеранов начинает расказывать, что, мол, "...германец в сорок пятом году уже не тот пошел и боевой дух растерял...", вы ему просто в качестве примера этот бой приведите...
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Альтшуллер Рэм Соломонович

http://www.iremember.ru/snayperi/altshu ... sa-14.html

К марту 1945 года меня выписали, и попал я в морскую пехоту. Собирали нас в бывшем Базовом Матросском клубе. Потом он стал Домом Офицеров. Это здание одной стороной выходит на площадь Труда, а другой - на Поцелуев мост. Это рядом с «Новой Галландией». Там из выздоровевших после ранений формировали маршевые роты. Когда закончилось формирование к воротам выходящим на Поцелуев мост подошли машины, которые нас отвезли на вокзал. Сели на поезд и вскоре оказались в литовском городе Пагегяй. Он находится в нескольких километрах от Немана, на другом берегу которого стоит немецкий Тильзит. Там формировался наш отдельный батальон морской пехоты. Сам бросок через Неман я не помню. Тильзит мы обошли, но бои были страшные.
Перед наступлением нас построили и зачитали самый короткий приказ в истории Великой Отечественной Войны. Приказ самого молодого командующего фронтом Ивана Даниловича Черняховского. Мы вступали на немецкую землю: «Солдатами дома не штурмовать». Этот приказ зачитал командир нашей бригады морской пехоты. Что это значило. Заранее наши самолёты сбрасывали листовки, чтобы местное население уходило. Врывались в город. Идёт пехота, а из дома, положим, начинает бить пулемёт. Пехоту останавливают и вызывают самоходную установку «Сау-150». Такие мощные самоходные орудия 150 мм. У них на конце дула такие, как бочки. И вот они подходят, и бьют в этот дом, пока он не превратится в груду кирпича. Потом поднимают пехоту.


После прорыва мы вышли на мощёную дорогу. Идём, идём предельно - усталые. Перегруженные. Уже пол батальона выбито. Идём буквально - вымотанные. Тут выходит наш замполит старший лейтенант Ямошпольский. Поднимает руки, чтобы мы остановились и спрашивает: «Знаете ребята, как эта дорога называется?» Мы конечно не знали. Он говорит: «Берлинка. Потому, что она ведёт на Берлин». Одна эта фраза нас так воодушевила…

Как-то после боя нас отвели, и мы стояли в лесу, а в этой чёртовой Пруссии все леса сеянные. Деревья стоят рядами, ну вы знаете. Стоял апрель, солнышко так пригревало. Прибегает старшина второй статьи и вызывает меня к командиру. Я прихожу, там сидят восемь наших разведчиков. Им было поручено, перед наступлением, взять «языка». Меня посылали с ними, как переводчика. Командир говорит: «Даю сутки. Приведёте «языка» получите по ордену». Забегая вперёд, скажу, что привести то привели, но не получили не медали. Ну да это не важно. Ночью мы удачно перешли нейтралку. Прошли километров 8-10. Помню, там были песчаные дюны. Вот сели между этих дюн, но нет немцев. Не видно ни черта. Командовал нами старший лейтенант, заместитель командира бригады по разведке. Сидим мы в этих дюнах и рассуждаем, что же делать. Вдруг приползает один из двоих наших наблюдателей и говорит: «Фриц идёт». Смотрим, по тропинке идёт немец. Насвистывает, какую то песенку. «Тёпленький», прямо к нам идёт. Взяли, он даже пикнуть не успел. Связали руки, посадили. Оказался обер- ефрейтор. Сидит. Я начал его допрашивать. В начале он не мог говорить, так у него стучали зубы. Ну, это понятно, такое увидеть. Потом, ничего, успокоился. Оказалось старик, 52 года. Работает истопником в госпитале или доме отдыха для лётчиков, расположенном не далеко. Нам такой язык, да и его лётчики были не нужны. Ну, что они могут нам рассказать? Встал вопрос, что делать? Без «языка» возвращаться нельзя. Надо идти дальше. Стали советоваться, что делать с пленным. «Фриц» всё понял. И обращаясь, ко мне просит: «Папир». Дали ему листок бумаги и карандаш. Он написал и, отдавая мне записку, объяснил, что живёт в Бремене, что у него трое детей, и он просит нас, если уцелеем, передать эту записку по адресу который он на ней написал. В записке он написал, что тяжело ранен и наверно не придёт. Я перевёл наш разговор ребятам. Они сидят, ничего не отвечают. Ну, понятно, старика, безоружного, сами понимаете не просто. Тут он говорит, что впереди, метрах в двухстах проходит рокадная дорога. Командир оставил с пленным одного человека приказав, если услышит стрельбу немца прикончить. У одного глав старшины был прихвачен с собой офицерский плащ, фуражка и такой большой жетон полевой жандармерии, вешавшийся на шею. Мы залегли в кустиках по обе стороны дороги и в друг легковая машина, «опель-капитан». Наряженный глав старшина выходит на середину дороги. Картинно встаёт и жезлом указывает машине на край дороги. Машина остановилась и мы выскочили. В машине находились двое офицеров. Один, как увидел нас, выхватил пистолет и застрелился. Другой остался и дрожал, держа в руках, какой то портфель. Водитель выскочил и побежал. Ему из автомата очередь в спину. Вытащили офицера. Он оказался заместителем начальника оперативного отдела то ли дивизии, то ли корпуса. Открыли багажник, а там две корзины со старинным французским вином. Ну, разве матросы могли это дело оставить. Вытащили. Командир спрашивает: «А, что с машиной делать?» Я вызвался отогнать её в кусты. Там поднял капот и перерезал провода, которые шли от бобины к цилиндрам. Пленному майору на шею накинули его же брючный ремень, за который его вели. Куда ему деваться. Да и брюки у него плохо держались. Пошли обратно… И вдруг все одновременно кинулись бежать. Представляете, стало жаль немца, которого должен был прикончить оставшийся с ним боец, если услышит выстрелы на дороге. Подбегаем, а он спокойно спит и даже похрапывает. Сморило на солнышке. А рядом «фриц» связанный по рукам и ногам. С кляпом во рту. С ужасом таращится на него и на нас. Ночью благополучно перешли линию фронта. В штабе сдали немецкого капитана. Там же написали большое письмо, в котором рассказали, как благодаря этому старику была обнаружена рокадная дорога, был взят ценный «язык» и просили отпустить нашего «Фрица» домой. Вручили ему это письмо и показав куда идти отправили его, без конвоя, на сборный пункт пленных. Это запомнилось по тому, что сами ещё не знали, придём ли живыми, а старого немца стало жаль.

Бои были тяжелые. Особенно страшный бой был, когда ворвались в Кениксберг. Мы прорывались через Литовский Вал не далеко от реки Прегель. Перед рвом Литовского Вала кажется, справа было кладбище. За мостом через ров стоял старинный, кирпичный форт с фигурами рыцарей на крыше. Ну, там они нам дали. Как я понимаю, именно в том месте у нас была плохо поставлена разведка. Мы брали одну улицу и вдруг сзади оказывались немцы. Причём мы морская пехота и против нас тоже воевали моряки, снятые с кораблей. Здоровенные, хорошо подготовленные мужики. Там мясорубка была страшная, просто ужасная. От нашего батальона остались одни ошмётки. Мало уцелело ребят, очень мало. В отличие от Берлина в Кениксберг танки не вводили. Помню, когда прорывались, слева от нас был королевский замок. Кениксберг дался конечно страшно.

Из нашего пребывания в Кениксберге запомнился ещё такой эпизод. Ворвались мы, в какой то музей. Помню, это было двух или трёх этажное, кирпичное здание. Поджидали, пока соберутся остальные ребята. По тому, что улица простреливалась, и идти дальше было не возможно. Сзади за нами шли пехотинцы, и вбежало несколько солдат во главе с капитаном. Это я хорошо помню. В помещении, где мы находились, стояли витрины в которых лежали какие то монеты или медали. Капитан подошел, посмотрел, повернулся к одному из своих солдат и говорит: «Сними «сидор»». Солдат снял. Капитан говорит: «Вытряхни всё, что там у тебя есть». Солдат вынул сухари, ещё что-то. Капитан говорит: «Всё, я сказал». Тот говорит: «Там патроны и две гранаты». Он говорит: «Я приказал». Ну солдату, что делать. Вытряхнул всё. Тот локтём в шинели ударил по стеклу, подозвал двоих солдат и говорит: «Выньте стёкла». Они вынули. Он стал собирать монеты и складывать в этот мешок. И так он три или четыре стекла подряд. … С нами был старший лейтенант морской пехоты. Фамилию не помню, но помню, что он выдернул «тт», подошел к этому капитану и говорит: «Положи обратно». Мы замерли. Тот, что-то стал дёргаться, а старший лейтенант говорит: «Положи обратно. Это не тебе принадлежит. Это всем нам принадлежит». Ещё говорит, обращаясь к пехотинцам: «Выйдите вон». Но они стоят. Капитан заорал на солдат, чтобы они защитили его. Старший лейтенант обернулся к нам и говорит: «Наставьте на них автоматы и заставьте их уйти». Автоматы мы не наставили. Просто солдаты сами ушли. Остался только этот капитан. Старший лейтенант подвёл его к лестнице и так его швырнул там, что тот, по-моему, кубарем по лестнице спустился. Кричал: «Я вернусь!…» Но конечно не вернулся. Вот это я видел. Ну конечно было кое-что из мародёрства. Конечно, было.

Помню, ворвались мы без единого выстрела, кажется в Прёйсиш-Эйлау (ныне город Багратионовск). Немцы ушли. Это было уже после взятия Кениксберга. Сидели мы, что-то у дороги рядом с домами. Ждали чего-то, курили. И вдруг тарахтение, едет мотопед или мотоцикл с узенькими колёсами. На нём немецкий генерал, прямо к нам… Тёпленький. Мы выскочили, он рот разинул.… Придя в себя, немец начал на нас орать. Я не настолько хорошо знал немецкий язык, чтобы понять, о чём речь, но с нами был переводчик. Такой с чёрной бородой, фамилию забыл. Он стал нам переводить. Генерал орал, что как это вы здесь, тут должна быть наша часть. Как это вы здесь оказались. Помню, что у него был один крест на шее и второй на груди
Сейчас много пишут и говорят о наших зверствах в Германии. Кто-то так, кто-то не верно, кто-то серединку выбирает. Но очень важно понять одно. Наш народ пришел туда с пепелищ. Потеряв родных, близких, города, деревни … Абсолютно всё. У Константина Симонова есть поэма «Ледовое Побоище». У меня хорошая память, по этому я запоминаю то, что мне нравится. Вот этот отрывок характеризует нашу армию, которая вошла в Европу. Как известно сперва тевтонцы захватили Псков, а ледовое побоище было потом. В этом отрывке речь идёт о псковичах:

«Их немцы доняли железом. Угнали их детей их жен. Их двор пограблен, скот порезан, посев потоптан, дом сожжен. Их князь поставил в середину, чтоб первый приняли напор, надёжен в чёрную годину мужицкий кованый топор».

И вот когда вошли мы в Пруссию. По Берлинке шли, не просто было себя сдерживать. Не все же немцы успели убежать. Да и сопротивлялись немцы страшно. Дважды я участвовал в танковом десанте. Когда нас сажали на «тридцатьчетвёрки». Первое, что говорили нам танкисты: «Увидите немца с трубой, сразу стреляйте, иначе и нам конец и вам конец». Накал был страшнейший, ужасный, не человеческий. И сдержать было не просто. Конечно, говорили там замполиты и все, что осторожней к мирному населению.… Это не значит, что расстреливали мирное население, но если случалось … Дело не в оправдании тех, кто это делал, но понять то можно? Как же иначе? «Око за око». Тут уж ничего не сделаешь, когда у тебя позади сожженное и разваленное твоё родное.

Когда ворвались в Пиллау (Балтийск), бои были уже не такие сильные, и город почти не пострадал. Мы быстро проскочили его. Помню там коса Фрише-Нерунг. Мы двое суток не спали. Буквально падали и вдруг напоролись на человек 400-500. Короче, больше нашего батальона. Прижали их к морю. Оказалось власовцы, а может и нет. Короче русские мужики вооруженные и одетые в немецкую форму. Потом они сдались. Тут, как я позднее понял, перед комбатом встал вопрос: что делать? Батальону приказано продвигаться дальше. Оставить их здесь, это наверняка погубить остатки батальона. Он принял такое решение: Весь батальон отправил дальше, оставив один взвод. От пленных отделили примерно двадцать человек, а остальных расстреляли на берегу моря. Оставшихся, заставили стаскивать трупы в море. Другого выхода у комбата не было. Если бы он этого не сделал так, и нашего разговора не было бы. Потом был трибунал. Да, на фронте много было таких вещей, страшных, что дальше некуда.
Аватара пользователя
Privatier
Ихтиандра
Сообщения: 670
Зарегистрирован: 02-04-2009 07:47:05
Откуда: Калининград
Благодарил (а): 118 раз
Поблагодарили: 210 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Privatier »

Интересно. Один говорит, что бои за Пиллау были страшные, другой - что проскочили быстро... Но оба сходятся на том, что на косе и в Пиллау были "власовцы". :)
Волк - это ушедшая в партизаны собака...

Up your eyes, and look at north...
Аватара пользователя
Кальтер
Интересующийся
Сообщения: 241
Зарегистрирован: 24-12-2007 19:07:14
Откуда: Московская область
Благодарил (а): 121 раз
Поблагодарили: 48 раз
Контактная информация:

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Кальтер »

Privatier писал(а):Интересно. Один говорит, что бои за Пиллау были страшные, другой - что проскочили быстро... Но оба сходятся на том, что на косе и в Пиллау были "власовцы". :)
Просто мореманы в Пиллау пришли после основных боёв. :)
Ich bin, die gibt es nicht, aber mich! (Полтергейст)
Аватара пользователя
panart
Архивариус
Сообщения: 2633
Зарегистрирован: 18-01-2008 11:27:21
Откуда: экс-калининградец
Благодарил (а): 1291 раз
Поблагодарили: 1897 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение panart »

ВОРОНЦОВ Владимир Михайлович
http://kostroma1941-45.3dn.ru/publ/vosp ... m/4-1-0-96

В СПИСКАХ НЕ ЗНАЧИТСЯ ...

18 февраля 1985 г. Из дневника
Встал в 6.00 – не спится. Вчера получил письмо от Г.Я. Смирнова (просит написать кое-что о себе, о форсировании р. Лиелупе 14.10.1944), днём ранее – от Василия Петровича Диденко, моего помкомвзвода. Встают воспоминания.
Вспоминаются дни штурма Кёнигсберга. Я был офицером связи от 37 омпмб при штабе 11гв.А, которая входила в состав объединённого 3-го Белорусского фронта. В его составе были и преобразованные в Земландскую группу войск войска 1-го Прибалтийского фронта. Генерал-майор Василий Васильевич Косарев, бывший начинж 1-го Прибалтийского фронта, стал начальником ИВ Земландской группы войск. Полковник Пётр Григорьевич Григоренко был начальником ИВ 11 гв.А, 3-го Белорусского фронта – генерал-лейтенант Николай Парфениевич Баранов.
7-го апреля 1945 года я был вызван к начальнику ИВ В.В. Косареву, который вручил мне пакет и приказал срочно
доставить его командиру батальона Г.Я. Смирнову, передал и свои поздравления с присвоением ему звания Героя
Советского Союза.
Батальон наш готовился к форсированию залива Фриш-Гаф в районе Брандербурга и 6 апреля должен был высадить десант (штрафников) на побережье Земландского полуострова. Но благодаря быстрому продвижению наших войск и выходу их к реке Прегель, задание батальону изменили. У меня была полуторка, и я (с пакетом) выехал из Кёнигсберга.

В этот день с утра светило солнце, а город – в сплошном густом дыме и пламени – горел. Ничего не было видно. Кругом грохотало, свистело, взрывалось – бомбила наша авиация и не прерывались бои. Ехали мы через баррикады и завалы. Дорога напротив форта № 10 (местечко Альтенберг) была перегорожена неисправной большой дизельной машиной (немецкой, марки «Бюссинг» или «Ман»). Убитые наши солдаты лежали прямо на минном поле. Поле это, шириной метров 15-20, было усеяно телами и противопехотными минами (незамаскированными). Пленные немцы, человек 16-18, которых конвоировал наш пехотинец, пытались помочь нам опрокинуть машину в кювет, но не получилось. Мой шофёр ефрейтор Лебедь и связной сержант (не помню уже фамилии) остались у машины, а я с пакетом помчался в расположение батальона. Сердце вырывалось, задыхался (пробежал километров пять-шесть), чуть стоял на ногах. Передал пакет своему командиру майору Г.Я. Смирнову и поздравление с присвоением звания ГСС (Героя Советского Союза) от В.В. Косарева. Немного отдохнул в расположении своего взвода и на подъехавшей вскорости автомашине отправился обратно в Кёнигсберг в штаб 11гв.А. Город – обрушенные здания. Улиц не было – сплошные развалины, они горели и дымились.
Батальон наш с парком, двигаясь сквозь пламя и дым горящего города, 9 апреля прибыл к местам наводки переправ через реку Прегель и, в 13.00 наведя за 2 часа 20 минут (на 40 минут раньше срока) 16-тонный понтонный мост длиной 80 п.м, обеспечил переправами части 11 гв.А. Немцы, засевшие на чердаках уцелевших зданий, обстреливали места наводки переправы. Через проломы зданий старший лейтенант С.А. Горкавенко со своей 1 понр навёл переправу на втором рукаве реки Прегель в районе крепости и костёла (где могила философа И. Канта).
На фотографии Воронцов В.М. на понтонном мосту (пометил себя крестиком). Кенигсберг, 9.4.1945
На фотографии Воронцов В.М. на понтонном мосту (пометил себя крестиком). Кенигсберг, 9.4.1945
В наводке этой переправы я не принимал участия. Мы на «Виллисе» с генералом В.В. Косаревым и полковником П.Г. Григоренко приехали на берег реки ночью, когда ещё со стороны костёла стреляли снайперы и пулемёт, а когда прибыли на переправу, здесь творился сплошной бардак. Шедшие навстречу нашим войскам с противоположного берега пленные и гражданские немцы создали пробку. Косарев В.В. был одет в солдатскую шинель, в руках была большая бамбуковая палка, и, действуя ей, он быстро восстановил порядок. Часть военных немцев, нахально лезших на переправу, столкнули в воду (они вплавь добирались до берега). Помню, один капитан (пехотинец) схватился за саблю и бросился на В.В.Косарева, но его адъютант быстро схватил «воителя» за руку, да и шинель в этот момент как раз распахнулась, а там – генеральский погон. И всё пошло своим чередом: пробка рассосалась и наши войска беспрепятственно переправлялись по настилу на ту сторону. Штурм города продолжался…
14 апреля 1945 года мы строили здесь же (недалеко от понтонного) деревянный мост под грузы 60 тонн в две ленты движения. Грунт был очень мягкий – положенного «отказа» не было и сваи уходили в землю на глубину до 10 м. Несмотря на создавшиеся затруднения в работе тяжёлых копров, 16 апреля в 14:00 мы закончили строительство моста.
На фотографии Воронцов В.М. прикуривает (пометил себя крестиком). Перекрытие последнего пролета деревянного моста через р. Прегель. Кенигсберг, 16.4.1945
На фотографии Воронцов В.М. прикуривает (пометил себя крестиком). Перекрытие последнего пролета деревянного моста через р. Прегель. Кенигсберг, 16.4.1945
Спустя 32 года после этих событий я побывал в Кёнигсберге. Точное место переправы определить не смог. Весь квартал, где были дома, снесён, и на этом месте разбит прекрасный сквер. Построен хороший мост. Костёл и башня сохранились. И могила философа Иммануила Канта. От крепостных стен (в то время, в 1977 году) сохранились развалины. Очень хороший мемориал-памятник погибшим воинам 11 гв.А. Пиллау – закрытый порт. Но можно взять пропуск и съездить туда.
Я до сих пор не получил медаль «За взятие Кёнигсберга». На справке из батальона в военкомате в 1946 г. написали: «Не значится в частях, штурмовавших Кёнигсберг». Справка до сих пор цела.
Spravka_foto3.jpg
Материал предоставила Воронцова Т.В.
wurzel
Краевед
Сообщения: 1046
Зарегистрирован: 11-07-2010 23:49:45
Откуда: Ostpreussen
Благодарил (а): 471 раз
Поблагодарили: 443 раза

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение wurzel »

Последняя "симфония войны" В наших руках оказался удивительный документ: тетрадь фронтовика. Её нам передал врач КОКБ Александр ХОДУНОВ. «Когда отец почувствовал, что ему осталось немного, сел и без прикрас, откровенно записал всё, что помнил о войне. Ему тогда было 80, — рассказывает Александр Сергеевич…

Агроном Сергей ХОДУНОВ ушёл на фронт в 1941-м. Начал войну в Белоруссии, вырвался из окружения подо Ржевом, был ранен, невредимым прошёл по заминированной просеке…
Днём 17 января 1945 г. 48-я армия перешла границу Польши с Восточной Пруссией… «Каждый из нас так намучился, что описать невозможно. Всё это из глубины души просилось наружу, требовало выхода на мщение… Немецкое население убежало, побросав всё имущество. В сараях — упитанные коровы, свиньи, птица. Каждый дом на селе был из 5–6 комнат, обставлен хорошей мебелью, зеркалами. Всё застлано коврами, на стенах — картины. В буфетах — фарфор и хрусталь. В каждом доме — рояль или пианино. Печи отделаны красной плиткой… И вот заходит русский солдат в немецкий дом. А война продолжается, завтра снова в бой, и с собой это добро не унести. Он берёт на кухне бутылку с денатуратом, выливает на пол, из автомата расстреливает зеркала, хрусталь, рояль, вынимает спички и поджигает… Когда наступила ночь, я стоял на улице и смотрел: полыхало всё вокруг. За сутки наши выжгли полосу глубиной 20 км вдоль границы. А назавтра во всех подразделениях зачитывали приказ Сталина, чтобы прекратили жечь…» Путь капитана Ходунова по территории нынешней Калининградской области лежал от Мамоново до Балтийской косы. И русские, и немцы были озлоблены.

«В марте 1945-го немцы ночью напали на наше расположение. Когда наутро мы снова заняли это место, увидели страшную картину. Телефонист штаба полка — киргиз — не успел отойти и был схвачен, его тело изуродовано. Ногти сорваны плоскогубцами, сам исколот штыками. Видно, принял смерть в больших муках. Девушка-медичка тоже попала к немцам. Её раздели, зверски издеваясь, убили…»

«Подполковник Берхман (еврей) допрашивал пленных немцев. Их по одному приводили в сарай на допрос. После всех моложе 30 Берхман расстреливал. Я его спросил: «Зачем?». Он ответил: «Запомни, капитан, с молодыми немцами нам ещё придётся воевать, а старые сами подохнут». Вид у Берхмана при этом был страшный, глаза налились кровью…»

Много было случаев напрасной, глупой гибели людей. Отравление...

В феврале месяце 1945 года на территории Восточной Пруссии одна из рот нашего полка во главе с её командиром захватили бочки какой-то спиртосодержащей жидкости. Без проверки, вся рота напилась. Те кто выпил более 200 грамм все отравились и умерли. Кто выпил небольшую дозу, ослепли и были эвакуированы в госпиталь. Умирали отравившиеся страшной смертью. Кровь в организме сворачивалась- они синели и чернели. От нестерпимой боли извивались и корчились как змеи, просили своих товарищей пристрелить их. И всё это проходило в полном сознании до последнего вздоха. Обидно и жалко было на них смотреть. Ведь все мы чувствовали, что война идёт к концу. Пройти всю войну, принять столько страданий и мук и теперь так глупо умирать. Когда мы подсчитали, оказалось одних только умерших от отравлений около 70 человек. Когда стали писать извещения родным о смерти, я дал распоряжение написать, что погибли в бою за честь и независимость нашей Родины. У меня не укладывалось в сознании вся трагедия для родных, если сообщить, что они отравились. Война есть война, и много было случаев напрасной гибели наших людей.

На моих глазах был случай в Восточной Пруссии. На дороге образовалась пробка. Наши наступали. В движении был весь фронтовой тыл. Шёл обоз, артиллерийские упряжки, машины с прицеленными орудиями, миномётами. По краям дороги шли бойцы с автоматами, пулемётами, противотанковыми ружьями, пехотными миномётами. И вот растянувшуюся колонну сзади стали подпирать танки и самоходные орудия. Их надо было пропустить вперёд, на прорыв. Один из танкистов стал регулировать движение танков и сам попал под гусеницу танка. В одно мгновение его растёрло между звёздочкой и гусеницей. Он и крикнуть не успел, как его не стало. В одной из пробок старшина нашего батальона стал со своими повозками пробиваться вперёд. На повозках были боеприпасы, которые нужно было срочно доставить в батальон. Его один из офицеров соседней части не пропустил, а когда он вступил в спор, то вынул наган и застрелил его. Обидней всего получить такую смерть, не в борьбе, не в бою, а по дурости и неосторожности наших людей. Бои на косе Фриш-Нерунг

Конец войны

Во второй половине апреля 1945 года наш полк снова вступил в бои с остатками немецких войск, бежавших с большой земли после разгрома Восточно-Прусской группировки и взятия Кёнигсберга на косу Фриш-Нерунг. Расстояние от земли до косы- ширина залива 9–12 км, ширина косы 5–6 км. Сама коса вся покрыта сосновым лесом. По берегам косы стояли виллы, особняки, оборудованы пляжем, где на природе отдыхали немцы. Боевые воинские части на косу были переброшены на кораблях и самоходных баржах. Все тыловые подразделения-склады, боепитания, с продовольствием, вещевым довольствием остались на большой земле. Четвёртая часть штаба полка тоже была оставлена на большой земле. Мне как помощнику начштаба полка с документами приходилось ездить на косу каждый день или через день на подпись приказов и документов к начштаба полка и командиру полка. Переплывал залив на самоходной барже или катере. Последний раз я переправился на косу к обеду 7 мая 1945 года. Пока рассмотрели документы у начштаба полка и собрал данные о движении личного состава( убитые и раненые) наступил вечер. Мне нужно было ещё попасть на наблюдательный пункт к командиру полка. Перед заходом солнца я по срезанным деревьям прошёл просеку. Сделали её немцы от залива до моря и заминировали. Эта просека была взята нашими одни сутки назад и была ещё не разминирована. Были сделаны только проходы по которым ходили наши бойцы. Я об этом не знал и прошёл по заминированной просеке. Узнал об этом от наших солдат когда прошёл просеку. Обошлось всё благополучно потому, что я нигде не становился на землю, а прыгал с одного срубленного дерева на другое. Когда пришёл к командиру полка и доложил, то он меня не принял, сказал, что некогда и что сейчас наш полк выходит из боя. Передний край принимает другая часть. Вместе с полком стал отходить по проходам и я. Когда отошли в тыл километров на пять был объявлен привал. Я лёг под сосну, под голову положил папку с документами, накрылся плащ-палаткой, с которой мы не расставались и через 1–2 минуты спал мертвецким сном. Были мы молодые и засыпали с ходу. Тем более, что на протяжении всей войны когда находились в боях нормально никогда не спали. Было это в начале 12-го часа ночи. Сплю и слышу, что кругом всё трещит и грохочет. Просыпаюсь примерно в половине 12 часа ночи и ничего понять не могу. Только слышно, что на немецких позициях идут сплошные разрывы и видно в воздухе, как в сторону немцев со всех сторон летят снаряды. С большой земли через залив бьют дальнебойные орудия, работают все орудия с кораблей Балтийского моря. Стреляют со всех стволов артиллерии и миномётов, находящихся на косе. Оказывается, это была последняя «симфония» войны. Наше командование за 30 мину до 24–00 в ночь с 7 на 8 мая отдало приказ открыть огонь по немецкой группировке из всех видов оружия. Когда на часах стрелки показывали 24–00 поступил другой приказ- прекратить огонь всех видов оружия. Бой стихает, а через 5 минут совсем прекратился, не стало ни одного выстрела. Когда стихло стало слышно как плещутся морские волны и поют соловьи. Все, кто в это время были на косе сперва были в недоумении. Почему прекратился грохот и огонь, который длился почти четыре года. Через несколько минут все, кто остался в живых, очарованные тишиной в один голос стали кричать: «Конец войне! Кончилась война!». Вот так эта проклятая война начиналась грохотом орудий и стрельбой, смертью и пролитой кровью- этим она и кончилась. До утра больше никто не уснул. Началась безграничная радость. Мы победили. Первый день после Победы

По условиям капитуляции и прекращения огня немецкие войска 8 мая 1945 г. В 6 часов утра должны были сложить оружия и начать сдаваться в плен. Когда наступило это время немцы добровольно в плен не идут. Отдельные наши бойцы на переднем крае начали разговаривать с немцами и даже открыто подходить к их окопам. Немцы свободно подпускали к себе наших, но в своё расположение не пускали, говорили, что если пойдёте дальше будем стрелять: пук-пук. В 7 часов утра отправилась к немцам наша парламентская группа. Её встретили немцы мирно, без огня и она в сопровождении немецкого офицера была доставлена к их группенфюрреру. Руководителю группы немецких войск было заявлено, что если в 8 часов утра они не начнут сдаваться в плен, то будет открыт огонь из всех видов оружия до полного уничтожения группировки, что будет пролита напрасно кровь, что группировка обречена. Наша парламентская группа из трёх офицеров возвратилась обратно, немцы отпустили её. Когда наступило 8 часов утра 8 мая со стороны немецкого расположения появилась первая колонна немецких пленных. Построены они были повзводно вместе со своими офицерами, без оружия. Приём пленных проходил в течении нескольких часов. На нашем участке, на косе шириной 6 км сдались в плен около 12 тысяч немецких солдат и офицеров.

При приёме пленных офицерский состав был отделён от рядового и младшего командного состава. Офицерам было оставлено холодное оружие. Всем пленным немцам были сохранены личные вещи и награды. В 12 часов дня с одной из групп пленных на самоходной барже я переправлялся на большую землю. Как только погрузились на баржу все немцы сразу начали есть, открыли свои рюкзаки и сумки, достали продукты. Отправляя в плен немецкое командование всем выдало по одному бруску хлеба(небольшая булка), небольшой кулак сахарного песка(грамм 200) и около 100 грамм комбижира. Видно, что с продуктами у немцев дела были плохие, что отправлять в плен своих солдат они ничего больше дать не могли.

По- немецки я плохо понимаю, но 500 слов немецких мною было заучено. Я разговорился с одним ефрейтером и спросил его где воевал. Он мне ответил, что служил телеграфистом в штабе. Был во Ржеве и Смоленске. Значит этот немец бежал из Смоленска по магистрали, мимо Гусино, был на моей Родине. Весь день 8 мая наши солдаты радовались, что они остались живы, дожили до Победы, свою радость каждый выражал по-своему. Одни садились и писали письма всем своим родным и близким, другие собирались группами и под гармонь или аккордеон танцевали, пели песни, третьи выражали свою радость стрельбой из автоматов в воздух- -салютовали. Соберётся 3–4 человека, поднимут автоматы вверх и начинается стрельба пока не кончатся патроны в диске.

После войны

После окончания боёв на косе весь личный состав полка был переброшен на большую землю в Восточную Пруссию. Первое время приводили себя в порядок, затем стали заниматься боевой и политической подготовкой. Располагались в немецких домах. Все спали на кроватях, на немецких перинах. В июне 1945 года получили приказ об охране дороги Гитлер-штрасса. Эта бетонная дорога с 2-х сторонним движением, шириной около 20 метров проходила от Кёнигсберга на запад, через всю Восточную Пруссию. По этой дороге начали гнать скот в нашу страну, отобранный у немцев. Полк стоял на дороге протяженностью около 100 км.в основном по дороге гнали коров чёрно-пёстрой породы остфризен. Этот скот раздавали в нашей стране семьям наиболее пострадавшим в период войны и оккупации. Одновременно наши войска начали оставлять Восточную Пруссию, возвращаться на Родину и по актам передавали населенные пункты Польской администрации. Надо сказать, что для оставшегося немецкого населения эта процедура проходила драматично. После боёв гражданского немецкого населения осталось мало. Это были старики, женщины и дети. Пока были наши, они жили спокойно. Но как только стали приезжать поляки- их стали грабить. Поляки ночью врывались к немцам, поднимали их с постели, ставили к стенке, а сами забирали всё, что имело ценность вплоть до постельного белья. После этого к утру кто-то из немцев кончал свою жизнь- болтался в верёвочной петле. Когда наши оставляли населенный пункт немцы плакали и просили наших, чтобы их забрали с собой, только не оставляли полякам. В последствии всех оставшихся гражданских немцев перевезли на кораблях или по железной дороге на территорию Германии. В Восточной Пруссии не осталось ни одной немецкой семьи. К концу августа перегон скота закончился и поступил приказ о возвращении на Родину. В начале сентября все полки дивизии погрузились эшелонами и направились в Кировскую область. Пока мы находились на территории Польши, затем Германии, нам кроме своих денег давали денежное содержание в Польше- злотыми, в Германии- марками. Свою валюту мы на руки не получали, как правило подписывали в фонд Красной Армии; подписку на заём тоже полностью отдавали в фонд Армии. О деньгах в то время мы совершенно не думали, потому что неизвестно было останемся ли живым. Перед отъездом из Германии все марки нам заменили на свои деньги. Домой

После погрузки в эшелон паровоз дал гудок, застучали колёса на рельсах и мы тронулись на Родину. По названиям станций мы поняли, что едим в направлении Кёнигсберга(ныне горд Калининград).

В нашем эшелоне были погружены все склады полка- боевого, продовольственного и вещевого снабжения, а также все службы управления полка. Командир полка, начальник штаба полка вместе со своей свитой(охраной, ординарцами) ехали в отдельном вагоне. Остальной личный состав все были погружены в крытые товарные вагоны, оборудованные для перевозки людей. Лошади, коровы(трофейные) были также погружены в товарные вагоны. Транспорт, автомашины, повозки, кухни были погружены на открытые платформы.

Тронулись мы после погрузки к вечеру, а назавтра утром, когда проснулись оказались на железнодорожном узле города Кёнигсберг. Всё кругом лежало в развалинах. На железнодорожных путях стояло огромное количество вагонов и паровозов. Весь подвижной состав с Восточной Пруссии был стянут в Кёнигсберг. В Германию они не смогли увезти подвижной состав, так как он был отрезан нашими войсками. полный текст здесь: http://kaliningrad.aif.ru/issues/667/1101
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Казацкер Иона Вольфович
http://www.iremember.ru/artilleristi/ka ... sa-65.html

Мы находились на границе Восточной Пруссии, когда поступил приказ о наступлении. Наконец-то мы воюем на территории врага, как нас уверяли вожди и основатели военной науки СССР.

Теперь можно сравнить многое: действительность и теорию общественных строев, военных концепций, хозяйство городов и сельских селений, благополучие семей и быт, культуру, воспитание и т. д. Фронтовикам дали волю мстить врагу, это мщение было похоже на то, как когда-то куражились и бесчинствовали победители несколько дней после победы. Приказ о предоставлении прав наступающим на разгул нанес страшный урон представлениям о морали. Армейские кадры и без того были засорены элементами блатного мира, которые дурно влияли на дисциплину и порядок, на военную мораль, на человеческую порядочность, а приказ этот привёл к полному обвалу морали. Хорошо, что он был отменён через полтора месяца. Не только люди преступного мира поступали аморально, но многие, ранее не замеченные в насилиях и стяжательстве, переступили порог морали.

Всех удивило благополучие и порядок, который мы застали на вражеской земле, что вызывало зависть. Каждый имел возможность почерпнуть что-то полезное и важное для своего хозяйства. Происходила переоценка сведений о капиталистическом мире и его хозяйстве. Миллионы людей задумались над верностью учения коммунистов. Наконец, был отодвинут железный занавес, и люди увидели действительность, которую от них прежде скрывали. Зависть заставила рассуждать о многом иначе, в данном случае она оказалось положительным чувством.

Казалось бы, что мораль и война исключают друг друга. Война требует беспощадности к врагу и не считается с собственными жертвами ради удачи в проведении военной операции или боя.

Когда наши войска отступали, – взрывали мосты, заводы и фабрики, разрушали системы снабжения водой и электричеством, уничтожали резервы продовольствия. Знали, что оставшемуся населению будет от этого плохо. Часто приносили излишне много жертв в бою, стремясь выполнить приказ, но не применяя вариант наименьшего числа жертв.

Но фронтовики продолжали испытывать нежность и любовь к родным, дружба между боевыми товарищами была глубока и бескорыстна. Однако, случалось, что не подбирали на поле боя раненых из других частей.

Как относиться к врагу, – на это есть военные приказы, но кроме них существует и человеческая мораль, смысл которой – не проявлять излишней жестокости, щадить, оказывать помощь по мере возможности. Именно эта мораль была растоптана вседозволенностью наступающих. Дикость и зверство распространились так широко, что продолжались и после войны, и даже уже на нашей земле, когда фронтовики стали возвращаться домой. Пьянство, хамство, воровство и бездушие вытеснили у многих людей навсегда или надолго законы морали, заветы Бога и элементарную человечность. Немцы проявляли лояльность, старались не провоцировать наступающих на акты возмездия. Мы буквально окунулись в среду изобилия всякого рода необходимых вещей и предметов быта. Естественно, что у каждого возникало желание что-то отправить домой. Но что можно отправить в пятикилограммовой или десятикилограммовой посылке кроме каких-то предметов быта? Драгоценности не валяются, потому что люди умеют их прятать. У цивильных отнимали, как правило, часы, не очень дорогие женские украшения, полотно, кожу, одежду, обувь, что-то из домашней утвари. Между тем, страна нуждалось в каждом гвозде, шурупе, в различных станках, машинах и приборах, поэтому отправка в тыл трофеев была поставлена на широкую ногу. Демонтировались целые заводы и фабрики, уникальные производства и всё это отправлялось эшелонами в нашу страну.

К великому сожалению, большой пользы страна от этого не получила из-за расхлябанности и недобросовестности тех, кто этим занимался. Оборудование часто доставлялось не в полном комплекте, терялось в пути или попадало не по назначению, случалось , что и разворовывалось. В итоге оно долго стояло под открытым небом, ржавело и выходило из строя.

Наступила необычная, странная пора: едем по дорогам Германии, не встречая сопротивления врага. Мы встречаем идущие на Восток колонны немецких военных без оружия. Делаем короткие остановки, занимаем боевые позиции или находимся в стадии их занятия, но поступает приказ двигаться вперёд. В воздухе витает ощущение конца войны: мытарств, смертей и бед для многих народов планеты. Трудно себе представить, что не будем больше стрелять и убивать, портить и уничтожать добро, созданное человеческим умом и трудом, уродовать уникальную божественную природу. Мы дошли, мы дожили, заслужили глубокий вдох облегчения и заслуженный восторг: война завершена! Ура! Ура! Ура! И сразу возникли лица родных, которых мы больше не увидим, разрушенные дома, знакомые пейзажи родных мест. Хочется подняться высоко и птицей понестись к родному порогу, к милым сердцу местам
wurzel
Краевед
Сообщения: 1046
Зарегистрирован: 11-07-2010 23:49:45
Откуда: Ostpreussen
Благодарил (а): 471 раз
Поблагодарили: 443 раза

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение wurzel »

Конкретно к Вост.Пр. случай этого ветерана отношения не имеет, но по большому счету это происходило везде и не единожды... (Рассказ ветерана ВОВ о рукопашной схватке)
[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=HF_jjjLjq34[/youtube]
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Жмеренецкий Евгений Емельянович

http://www.iremember.ru/artilleristi/zh ... tsa-3.html

А второй орден «Красной Звезды» я получил за то, что в Восточной Пруссии у деревни Зоммерфельд спас знамя нашего полка. Там получилось так. В наступлении, мы, по-видимому, слишком увлеклись, и машины, в которых ехал наш взвод управления, поздним вечером, без разведки заехали в эту деревню прямо в лапы к немцам... Штабная машина, наш «студебеккер» и одно орудие, которое везли из ремонта. И когда по нам начали стрелять, то сразу началась такая мешанина, потому что на узких улочках развернуться не можем, и начали метаться, как тараканы на тарелке…

Начали разворачивать орудие, потому что метрах в 350-400 заметили немецкую самоходку, и я хотел встать к панораме, но старший лейтенант меня отогнал, сам выстрелил и как я и думал промахнулся… А эта самоходка по вспышке нас засекла и с первого же выстрела накрыла и в такой ответственный момент лишила нас главной огневой мощи… Столько лет уже прошло, но я этого старлея до сих пор простить не могу, потому что если бы выстрелил я, то дальше события развивались совсем по-другому, но из-за его упрямства и офицерской чванливости мы понесли большие потери…

Штабная машина уже горела, и тут один из штабных офицеров говорит мне: «Нужно спасти знамя полка!» Конечно, нужно, но машина ведь обстреливается со всех сторон… Но все-таки пополз к ней, и сумел достать знамя и вынести его. И этот же офицер мне говорит: «Мы тебя прикроем, а ты со знаменем уходи! А то еще неизвестно чем бой закончится», ведь патроны у нас уже заканчивались и дальше отмахивайся, чем хочешь…

Той местности, я, конечно, не знал, но интуитивно двинулся к железнодорожному полотну, которое пролегало невдалеке. Добежал до него, но внутренний голос меня буквально остановил, чтобы я не лез наверх по насыпи, так точно убьют, поэтому начал искать тоннель. Нашел, пролез через эту трубу, залег на полотне и начал отстреливаться одиночными. Не столько, чтобы попасть, просто напугать и затормозить преследовавших меня немцев. Они действительно, сразу откатились, но я понял, что это ненадолго и нужно немедленно отсюда уходить. И еще мне повезло, что я пошел не по снегу и не оставил следов, а то бы они меня точно догнали.

Иду вперед, вдруг впереди пулеметная очередь. Сразу упал, но по звуку успел понять, что это наш ручной пулемет Дегтярева. Закричал: «Эй, славяне, перестаньте стрелять, свои!» Но он опять по мне шмаганул… Тогда я отполз в сторону, подобрался к пулеметчику с тыла и как огрел его автоматом. Был до того злой, что даже диск с пулемета снял и вышвырнул в сторону… И тут появляется их взводный: «Так у нас приказ - стрелять на поражение!» – «Срочно отведите меня к старшему командиру!» Меня отвели к начальнику штаба батальона, и я его попросил: «Свяжитесь со штабом дивизии и передайте, что взвод управления нашего полка попал в окружение, и ведет неравный бой. Нужно срочно отправить подкрепление! И еще я должен передать одну вещь в штаб дивизии». Когда приехали туда, начальник штаба сразу ко мне: «А знамя спасли?» - «Вот оно!», он аж упал на колени. И потом ходили такие разговоры, что когда он только узнал о том, что случилось, то чуть не застрелился. Ведь это в том числе и по его вине случилось, он же ставил задачу…

В общем, в деревню отправили подкрепление, и тех, кто остался жив, успели спасти, но многие наши ребята погибли…
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Колядин Виктор Иванович

http://www.iremember.ru/letchiki-istreb ... ovich.html


- Говорят, что обычно, когда сбивают истребителя, он и не видит, кто его сбивает.

- Конечно. Под конец войны мы стояли под Кенигсбергом. Возле города Пилау немцы поднимали аэростаты для корректировки артиллерийского огня. Нас послали парой их уничтожить. Ведомым у меня полетел молодой летчик Рожнев. Нашел я аэростат. Он был на земле. Мы зашли, проштурмовали - он загорелся. Делаем повторный заход, смотрю мимо меня трасса проходит. Я маневр - смотрю пара "кобр" выходит из атаки. Я прилетаю домой, докладываю: "Что же получается?! Свои бьют своих!" Разобрались. Оказалось, что это вылетал Леонид Быковец из 28-го ГИАП. Вроде он меня спутал с "мессером". Как он меня мог спутать, если в этом районе одни "фоки-190" были?! Он еще потом "героя" получил по блату. Сам москвич, а его тетя ведала торговыми организациями. Ездил в Москву, подарки привозил… Кстати это был мой последний воздушный бой, если его так можно назвать в Великой Отечественной Войне.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Грубов Иван Владимирович

http://iremember.ru/artilleristi/grubov ... tsa-3.html


И.Вершинин. Жили на фронте в каких условиях?

И.Грубов. Жили как придется, в основном на улице. Из-за этого всякое происходило. Один такой интересный случай я вам расскажу. Когда мы находились в наступлении, ночью расположились в одном большом хуторе, бывшем немецком. Там мы отановились на ночлег. Поставили, как и положено, часовых около пушек, у огневой позиции, выбрали все и рассредоточили. Лошадей же, которые перевозили у нас пушки, поставили в сарай. Сарай был большой, там с одной стороны была солома навалена, а с другой — сено навалено. И потом, когда уже солдаты в квартиру и в этот дом зашли, расположились как убитые, уснули сразу. Командир взвода на меня сказал: «Грубов, иди проверь посты и зайди лошадей посмотри.» Я пошел проверять посты. Побыл у одного часового, у другого, ну у тех, которые около пушек стояли. Говорю: «Ничего такого нет подозрительного?» «Пока нет», - ответил часовой. После этого я пошел проверять в сарай, где лошади стояли. Фонариком посветил и увидел: лошади жуют корм. И стал выходить из этого сарая. Только половину двери открыл — вдруг что-то зашевелилось в соломе. И сразу моментально на меня плащ-палатку раз — и накинули. У меня волосы на голове от этого поднялись. Я успел только крикнуть: «Спасайте!» А я уже понял тогда, что меня немцы за «языка» решили взять. Тот часовой, который рядом стоял у пушки около дома, побежал в помещение и сказал: «Грубова забрали немцы!» Пока они очухались, меня потащили в овраг немцы. Здоровущие они дяди были два. Но пока бежали наши солдаты, эти немцы струсили, прикончить меня так и не смогли, а сами ушли. У меня и голос отнялся тогда от страху. Вот такой случай был со мной.

И.Вершинин. С мирным населением в Восточной Пруссии не сталкивались?

И.Грубов. А этого населения там не было, все люди эвакуировались. Дома пустые были.

И.Вершинин. Некоторые ветераны рассказывали мне, что из Германии отправляли домой посылки в виде трофеев. У вас такое было?

И.Грубов. Вот некоторые те, которые находились в обозе или где-нибудь в тылу, - те брали вещи и обсылали домой. А те солдаты, которые на передовой были, — им не до этих вещей было. Для нас было главное одно: лишь бы самому остаться живому!

И.Вершинин. Расскажите о том, как вы были ранены.

И.Грубов. Это было в боях на подступах к Кенигсбергу. Это было вроде бы в городе Данау, где-то там. Немецкие танки тогда шли лавиной на нас. Но нашей техники тоже много было. Те танки, которые близко подходили к нам, мы подбивали. Остальные поворачивали назад. Ихние танки, конечно, были сильнее наших. Прицельная дальность у них была 2000 метров. А у наших — меньше километра. Когда наводчика ранило, я стал за наводчика и подбил два танка. Потом у нас снаряды кончились, а подвоза боеприпасов не было. И вот, когда я сидел под щитком у своей пушки, осколок попал в этот щиток и его подбил. На голове у меня была каска. Берег этой каски у меня подбило. Также пробило осколком шапку. И осколок вонзился мне справа в височную часть. Проникающее такое ранение я получил. В горячке я отбежал на метров двадцать, наверное, от этой позиции и упал без сознания. Меня уже подбирали. Этого я не помню. Только я очутился после этого в полевом госпитале, где у меня удаляли осколок из головы. Когда удалили осколок, отдавали его на память, говорили: «Возьми на память!» Я бросил его в угол и сказал: «Это моя смерть, а я еще буду брать его на память.» И опять сознание потерял. И меня посадили на самолет и повезли в госпиталь в Каунас. Там я пролежал восемь месяцев. И здесь уже в госпитале для меня кончилась война. В Каунасе мне две операции сделали. У меня тогда еще свищ появился — на оба глаза я не видел ничего. Когда кушать приносили, я раздирал рукой тот глаз, который здоровее был, и хоть что-то видел. Рана гноилась долго. У меня проникающее ранение было. Когда трепанацию черепа делали, боль стояла невыносимая.

И.Вершинин. Как называлась часть, в составе которой вы воевали?

И.Грубов. Это был 48-й стрелковый полк 50-й гвардейской стрелковой дивизии. Командовал дивизией генерал-майор один.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Мотина(Гусева) Татьяна Арсеньевна
http://iremember.ru/mediki/motina-gusev ... nevna.html

Особенно запомнились бои за Кенигсберг, как из кусков рельсов по 1,5-2 метра длиной укладывали железнодорожное полотно прямо на передовую, и по нему на прямую наводку выдвигались артиллерийские железнодорожные системы большой мощности, чтобы пробивать стены фортов. Один ствол орудия перевозился на двух платформах.

После капитуляции немцев занимались восстановлением железнодорожного хозяйства в Восточной Пруссии – Калининградской области. Особенно запомнился уровень жизни немцев в этих краях. Самих немцев было очень мало, они успели эвакуироваться, а вот своё отлаженное хозяйство бросили. Было масса скота и более мелкой живности. Коров таких размеров на Руси не видывали. Всё это потом отправлялось в Россию, только куда делось, неясно. Практически в каждом хуторе на чердаке вялились окорока и колбасы. Мы в России такой пищи не ели, и тут не могли не оценить немецкое изделие. Наше воинство с голоду накинулось на это добро, наелось и начало разбрасывать мясо по подоконникам. Пришлось командованию наводить в этом деле порядок. И вообще призывали к пище относились осторожно, попадалось отравленное. Были случаи массовых отравлений. Однажды вечером я со своей коллегой поднялись на второй этаж и легли спать, а наши офицеры расположились на первом. Ночью просыпаюсь от грохота выстрелов и очередей из автоматического оружия. Пули летят снизу через полы. Мы прижались к стенам, чтобы уцелеть от этого обстрела. Не поймём, что происходит. Оказалось, пришла информация о капитуляции Германии, а наши офицеры на радостях устроили пальбу, забыв, что на втором этаже спят медики. К сожалению, в других частях были не боевые потери после 8 мая. Так в одном подразделении десять человек напились метилового спирта, ослепли и умерли от отравления. Но на фоне общей радости от окончания войны на это уже никто внимания не обратил.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Николай Никулин
http://www.belousenko.com/books/nikulin ... _vojna.htm

Войска тем временем перешли границу Германии. Теперь война повернулась ко мне еще одной неожиданной стороной. Казалось, все испытано: смерть, голод, обстрелы, непосильная работа, холод. Так ведь нет! Было еще нечто очень страшное, почти раздавившее меня. Накануне перехода на территорию Рейха, в войска приехали агитаторы. Некоторые в больших чинах.

— Смерть за смерть!!! Кровь за кровь!!! Не забудем!!! Не простим!!! Отомстим!!! — и так далее...

До этого основательно постарался Эренбург, чьи трескучие, хлесткие статьи все читали: «Папа, убей немца!» И получился нацизм наоборот. Правда, те безобразничали по плану: сеть гетто, сеть лагерей. Учет и составление списков награбленного. Реестр наказаний, плановые расстрелы и т. д. У нас все пошло стихийно, по-славянски. Бей, ребята, жги, глуши! Порти ихних баб! Да еще перед наступлением обильно снабдили войска водкой. И пошло, и пошло! Пострадали, как всегда, невинные. Бонзы, как всегда, удрали... Без разбору жгли дома, убивали каких-то случайных старух, бесцельно расстреливали стада коров. Очень популярна была выдуманная кем-то шутка: «Сидит Иван около горящего дома. "Что ты делаешь?"- спрашивают его. "Да вот, портяночки надо было просушить, костерок развел"»... Трупы, трупы, трупы. Немцы, конечно, подонки, но зачем же уподобляться им? Армия унизила себя. Нация унизила себя. Это было самое страшное на войне. Трупы, трупы... На вокзал города Алленштайн, который доблестная конница генерала Осликовского захватила неожиданно для противника, прибыло несколько эшелонов с немецкими беженцами. Они думали, что едут в свой тыл, а попали... Я видел результаты приема, который им оказали. Перроны вокзала были покрыты кучами распотрошенных чемоданов, узлов, баулов. Повсюду одежонка, детские вещи, распоротые подушки. Все это в лужах крови...

«Каждый имеет право послать раз в месяц посылку домой весом в двенадцать килограммов», — официально объявило начальство. И пошло, и пошло! Пьяный Иван врывался в бомбоубежище, трахал автоматом об стол и, страшно вылупив глаза, орал: «УРРРРР*! Гады!» Дрожащие немки несли со всех сторон часы, которые сгребали в «сидор» и уносили. Прославился один солдатик, который заставлял немку держать свечу (электричества не было), в то время, как он рылся в ее сундуках. Грабь! Хватай! Как эпидемия, эта напасть захлестнула всех... Потом уже опомнились, да поздно было: черт вылетел из бутылки. Добрые, ласковые русские мужики превратились в чудовищ. Они были страшны в одиночку, а в стаде стали такими, что и описать невозможно!

Теперь прошло много времени, и почти все забылось, никто не узнает правды... Впрочем, каждая война приводит к аналогичным результатам — это ее природа. Но это страшней опасностей и смерти.



Восточная Пруссия поражала, наоборот, зажиточностью, довольством и порядком, благоустроенные хутора с сельскохозяйственными машинами, все электрифицировано, богатые дома бауэров, где обязательно имелись пианино и хорошая мебель, а рядом сарай с клетушками и нарами для восточных рабочих. В свинарниках и коровниках полно упитанного скота. Да, жили здесь, не тужили... И города богаты, чисты, добротно построены. В Алленштайне мы нашли массу барахла и продовольствия, вывезенного из СССР, положенного в склады про запас. На другом складе лежали консервы из Голландии, Бельгии и Франции. Они, правда, немного обгорели при пожаре, но есть было можно. Солдаты повадились пить спирт, запивая его сгущеными сливками... Помню, в одном пустом доме, на подоконнике лежало десятка полтора золотых монет кайзеровской чеканки. Долгое время их никто не брал; солдаты не рассчитывали дожить до конца войны и не хотели обременять себя лишним грузом.

Во многих домах мы находили всяческие военные регалии: ордена, мундиры, эсэсовские кинжалы с надписью: «кровь и честь», погоны, аксельбанты и другую мишуру. Действительно, Восточная Пруссия была гнездом милитаризма. Но военные, фашистские активисты и другое начальство успели удрать. Остались главным образом обыватели — женщины, старики, дети. Им предстояло расхлебывать последствия поражения. Вскоре их стали выстраивать в колонны и отправлять на железнодорожный вокзал, — как говорили, в Сибирь.

В нашем доме, на самом верху, в мансарде, жила женщина лет тридцати пяти с двумя детьми. Муж ее сгинул на фронте, бежать ей было трудно — с грудным младенцем далеко не убежишь, и она осталась. Солдаты узнали, что она хорошая портниха, тащили материал и заставляли ее шить галифе. Многим хотелось помодничать, да и обносились за зиму основательно. С утра и до вечера строчила немка на машинке. За это ей давали обеды, хлеб, иногда сахар. Ночью же многие солдаты поднимались в мансарду, чтобы заниматься любовью. И в этом немка боялась отказать, трудилась до рассвета, не смыкая глаз... Куда же денешься? У дверей в мансарду всегда стояла очередь, разогнать которую не было никакой возможности.
Аватара пользователя
gsm_689
Рисователь полосок
Сообщения: 5572
Зарегистрирован: 21-07-2008 22:05:11
Откуда: Metgethen (поселок Александра Космодемьянского)
Благодарил (а): 2635 раз
Поблагодарили: 4330 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение gsm_689 »

Письмо, пришедшее мне от ветерана 87-й гвардейской дивизии (43-я армия) Ивана Дьяченко (проживает в Ростовской области).
Честное письмо честного человека
Письмо Дьяченко.jpg
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

http://iremember.ru/pulemetchiki/mosin- ... evich.html

Мосин Алексей Васильевич


14 марта 1945 года наша дивизия возобновила наступление и приняла участие в окружении Восточно-прусской группировки противника. Они не оказали серьезного сопротивления на высоте, и быстро покинули траншеи, оставив лишь несколько «смертников» для того, чтобы хоть немного задержать нас. Вскоре после наступления наш полк, в связи с большими потерями, понесенными на высоте, вывели во второй эшелон. И что интересно, на отдыхе распахиваешь свою шинель, а там не только внутри, но и по внешней стороне одежды целыми гроздьями висят вши. Тогда мы брали свою одежду и прожаривали ее над костром, вши трещали и сыпались в огонь. После переформирования мы опять выдвинулись в первый эшелон и участвовали в ликвидации окруженной немецкой группировки. В марте меня ранило под Кенигсбергом. Произошло это так – мы наступали на вражеские позиции, немцы вели очень сильный пулеметный огонь, и тут я увидел большую воронку от авиабомбы, мы туда и прыгнули. К тому времени в расчете моего «Максима» осталось три человека. А впереди лежала красивая сосновая роща, деревья зеленели, и за опушкой рощи буквально в десяти метрах стоял коттедж, принадлежавший, видимо, прусскому офицеру. Это было двухэтажное здание с мансардой на третьем этаже. И как раз из мансарды по нам строчил пулемет. Матушка-пехота залегла, и никак не могла продвинуться вперед. Тут ротный кричит: «Пулеметчики, подавите этого гада!» А как его подавишь, мы бьем вверх, да безо всякого толку. И тут снова раздается голос ротного: «Пулеметчики! Выдвигайтесь!» Опять же, а куда там выдвигаться?! Тогда я говорю ребятам: «Вы смотрите на меня, и поднимайтесь к краю воронки только тогда, когда я выскочу и перебегу вон в тот овраг. При этом следите за мной, как только махну рукой, давайте с пулеметом ко мне». После чего я только поднялся, и сразу же раздалась очередь. Знаешь, меня как будто палкой по ноге ударило. Я упал назад в воронку. Говорю своим солдатам: «Ребята, кажется, отвоевался!» И тут чувствую, что у меня кровь по ноге пошла. Подняли мне левую ногу, задрали штанину, сняли обмотку от ботинка и забинтовали голень.

- Как вас встречало мирное население в Польше и Германии?

- В Польше вначале все было нормально. Но среди нас были такие, и во время войны, и после, кто любил издеваться над женщинами. Даже насиловали их. Я этим никогда не занимался и считаю, что такое поведение является позором для цивилизованного человека. Мирные немцы же нас не принимали за тот вандализм, что наши солдаты учиняли в их музеях и усадьбах. Когда мы шли по Восточной Пруссии, во многих домах были прекрасные фортепиано и рояли, огромные зеркала, старинные трюмо – наши их ломали, и по клавишам со всей одури били, и стреляли по зеркалам и мебели. Кроме того, в Восточной Пруссии немцы много занимались консервацией в стеклянных банках, закрывали такие банки стеклянными же крышками и при этом перетягивали резинками. Очень красиво такие консервации выглядели, прямо загляденье. Даже целые туши куриц, гусей и индеек так хранились. А наши их били, стреляли, и вообще, все на свете вытворяли.
Вложения
1.jpg
Аватара пользователя
Frey Fox
Вячеслав Мысов (15.08.1979 - 10.08.2021)
Сообщения: 845
Зарегистрирован: 21-11-2006 08:17:43
Откуда: Камчатка
Благодарил (а): 43 раза
Поблагодарили: 207 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Frey Fox »

в Восточной Пруссии немцы много занимались консервацией в стеклянных банках
Вот это часто встречается в воспоминаниях - подвалы фольварков, забитые до упора жратвой. Это при том, что в Рейхе население питалось в
последние годы войны, мягко говоря, плоховасто.
月月火水木金金
Аватара пользователя
gsm_689
Рисователь полосок
Сообщения: 5572
Зарегистрирован: 21-07-2008 22:05:11
Откуда: Metgethen (поселок Александра Космодемьянского)
Благодарил (а): 2635 раз
Поблагодарили: 4330 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение gsm_689 »

Frey Fox писал(а):Вот это часто встречается в воспоминаниях - подвалы фольварков, забитые до упора жратвой.
думаю остальные армии 3БФ тоже смогли себе сделать многомесячные запасы :)
48 армия_1.jpg
Аватара пользователя
Frey Fox
Вячеслав Мысов (15.08.1979 - 10.08.2021)
Сообщения: 845
Зарегистрирован: 21-11-2006 08:17:43
Откуда: Камчатка
Благодарил (а): 43 раза
Поблагодарили: 207 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Frey Fox »

Интересно, как другие немцы относились к пруссакам, учитывая такие ньюансы в конце войны...?
Попив эрзац-кофе с сахарином, заев его свекольным мармеладом... А эти schmalzpreiß откровенно жируют. 8)
月月火水木金金
Аватара пользователя
Хахол
Краевед
Сообщения: 872
Зарегистрирован: 19-02-2012 11:45:07
Откуда: украина
Благодарил (а): 71 раз
Поблагодарили: 87 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Хахол »

Frey Fox писал(а):Интересно, как другие немцы относились к пруссакам, учитывая такие ньюансы в конце войны...?
Попив эрзац-кофе с сахарином, заев его свекольным мармеладом... А эти schmalzpreiß откровенно жируют. 8)
Не смотря на огромные запасы продовольствия, ПРУССАКИ также пили эрзац-кофе с сахарином
и заедали каким то мармеладом.
А продовольствие было СОБСТВЕННОСТЬЮ РЕЙХА.\колбасы ,окорока, копчености, консервация\

С уважением Виктор.
Аватара пользователя
gsm_689
Рисователь полосок
Сообщения: 5572
Зарегистрирован: 21-07-2008 22:05:11
Откуда: Metgethen (поселок Александра Космодемьянского)
Благодарил (а): 2635 раз
Поблагодарили: 4330 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение gsm_689 »

Хахол писал(а):А продовольствие было СОБСТВЕННОСТЬЮ РЕЙХА.\колбасы ,окорока, копчености, консервация\
да, случаи бывали разные.

Из книжки "DER KAMPF UM OSTPREUSSEN":
«Насколько неожиданным оказался для всех быстрый прорыв русских, нам пришлось испытать в Вальдау*, в 14 км от Кенигсберга. Там, в помещении спортзала, находился огромный продовольственный склад с такими ценностями как кофе, шоколад, спиртные напитки и подобными продуктами, о которых мы давно знали только понаслышке. Хотя мы были, как пехотинцы, последним подразделением которое прибыло перед приходом русских, педантичный казначей вручал все только по удостоверениям типа А- и Е-, которые должны были быть подписаны офицером. Было бы лучше, если бы он каждому солдату, который ему встретился, позволял брать с собой столько, сколько тот мог унести. Ведь давно уже не было никакого упорядоченного отступления, и бензина тоже не было».

* - Низовье Гурьевского района
Аватара пользователя
Frey Fox
Вячеслав Мысов (15.08.1979 - 10.08.2021)
Сообщения: 845
Зарегистрирован: 21-11-2006 08:17:43
Откуда: Камчатка
Благодарил (а): 43 раза
Поблагодарили: 207 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Frey Fox »

А продовольствие было СОБСТВЕННОСТЬЮ РЕЙХА.\колбасы ,окорока, копчености, консервация\
Госсобственностью? В частных домах и подвалах сельских поместий? Я ведь не про провинциальные и армейские продуктовые склады говорю.
да, случаи бывали разные.
Да, читал про этот эпизод, сам слегка офигел. Ну, зато нашим потом все досталось. :)
月月火水木金金
Аватара пользователя
Хахол
Краевед
Сообщения: 872
Зарегистрирован: 19-02-2012 11:45:07
Откуда: украина
Благодарил (а): 71 раз
Поблагодарили: 87 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Хахол »

Frey Fox писал(а):
А продовольствие было СОБСТВЕННОСТЬЮ РЕЙХА.\колбасы ,окорока, копчености, консервация\
Госсобственностью? В частных домах и подвалах сельских поместий? Я ведь не про провинциальные и армейские продуктовые склады говорю.

Здравствуйте !

ДА . В частном владении, продукты питания/ о другом не знаю/ были собственностью государства.
Вся живность в хозяйстве ОПИСЫВАЛАСЬ, при ее забое ,определенный процент оставался хозяину, остальное
становилось собственностью государства и находилось на хранении в хозяйстве частного лица.

С 4уважением к ВАМ Виктор.
Аватара пользователя
Frey Fox
Вячеслав Мысов (15.08.1979 - 10.08.2021)
Сообщения: 845
Зарегистрирован: 21-11-2006 08:17:43
Откуда: Камчатка
Благодарил (а): 43 раза
Поблагодарили: 207 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Frey Fox »

Про живность я знаю. Насчет определенного процента, собственности государства и хранение госпродуктов у частных лиц,
об этом можно подробнее? Потому как выглядит несколько не логично. Землевладелец хранит у себя в подвале соления,
копчения и консервы, которые ему не принадлежат?
月月火水木金金
Аватара пользователя
Хахол
Краевед
Сообщения: 872
Зарегистрирован: 19-02-2012 11:45:07
Откуда: украина
Благодарил (а): 71 раз
Поблагодарили: 87 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Хахол »

Frey Fox писал(а):Про живность я знаю. Насчет определенного процента, собственности государства и хранение госпродуктов у частных лиц,
об этом можно подробнее? Потому как выглядит несколько не логично. Землевладелец хранит у себя в подвале соления,
копчения и консервы, которые ему не принадлежат?
Здравствуйте !
Сейчас точно не назову источник. Поищу в своих материалах.
Но у немцев ,по нашим меркам, много не логичного.
как пример. "РЕБЕНОК ДЛЯ ФЮРЕРА"
(четвертый ребенок в семье от 100% арийца как правило это
член СС. С особым рытуалом регистрации новорожденного)

С уважением Виктор.
Аватара пользователя
Родион
Интересующийся
Сообщения: 285
Зарегистрирован: 17-11-2010 21:40:52
Откуда: Калининград
Благодарил (а): 373 раза
Поблагодарили: 349 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Родион »

Хахол писал(а):Но у немцев ,по нашим меркам, много не логичного.
Хорошо сказал
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Булашевич Виктор Иванович


http://iremember.ru/svyazisti/bulashevi ... sa-14.html

Я прибыл в свою дивизию. В это время шли ожесточенные бои с окруженной под Кенигсбергом немецкой группировкой. Немцы были окружены со всех сторон, единственный выход у них был к морю. Они предприняли спасение на лодках. Потери наших войск были значительные, немцы сражались до последнего солдата, немецкие снайперы стреляли из укрытий домов и подвалов. На нашем КПУ немецкой больницы был смертельно ранен командующий 3-м Белорусским фронтом маршал Черняховский. В полку оставалось до двадцати трех солдат, снимали ездовых и посылали в бой. Наша авиация наносила бомбовые удары по немецким укреплениям. Немцы преградили путь нашим танкам, оставив на железнодорожных путях вагоны, которые преграждали путь нашим войскам. Мне пришлось видеть, как лежали убитые наши солдаты. Впереди железнодорожная линия, на ней цепь вагонов, а рядом в шахматном порядке лежат убитые солдаты. Можно было видеть, как наши самолеты бомбили Кенигсберг. На всех немецких машинах и повозках были надписи «Жизнь или смерть».

БОИ В ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ
Я уже упоминал, какие тяжелые были бои, но еще раз хочется рассказать об отдельных эпизодах боевых действий. Во-первых, пополнение войск, в основном, проводилось за счет партизан с освобожденных территорий. Они плохо были подготовлены к ведению боевых действий в условиях наступательных боев, и это пополнение не могло укомплектовать хотя бы частично войсковые подразделения. Далее, они были плохо обучены к ведению боевых операций. Была поставлена задача: как можно скорее уничтожить окруженную группировку.

Командиры всех ступеней старались выполнить эту задачу. Командир дивизии приходил на командный пункт одного из полков и требовал от командира полка идти вперед, он шел на командный пункт командира батальона и так далее. Так получилось, что командующий фронтом оказался впереди с наступающими порядками. Обычный разговор по телефону: «Где вы находитесь, почему не продвигаетесь? Не выполняете задачу «немедленно вперед»? Я иду к вам». Примерно такая схема разговора. А продвигаться действительно было тяжело. На маленьком участке скопилось большое количество войск противника.

На узле связи в подвале каменного здания находился начальник связи дивизии и его заместитель по радио майор Коняхин. Рядом телефонисты устанавливали связь с полками. Когда я вошел, они спросили, что там на передовой. Я рассказал все, что было, и предупредил их, что рядом с узлом связи стоит самоходная артиллерийская установка и что это опасно, так как это мишень для немцев, по которой они могут вести огонь, что продвижение войск приостановлено впереди железная дорога, на которой стоят вагоны, поэтому техника не может двигаться вперед. Но наступление уже нельзя было остановить, и войска, хотя и медленно, продвигались вперед. Потери с обеих сторон были значительные.

Апрель-месяц, весна в полном разгаре. Уже тепло светит солнце. По обочинам дороги лежат трупы лошадей со вздутыми животами. В одном подвале немецкого госпиталя ранее, видимо, был немецкий командный пункт. Я нашел карту немецкого офицера, где был начертан путь этой немецкой части, за которой мы наступали по пятам. Я увидел отметки населенных пунктов, по которым следовала эта часть. Это район городов и поселков Белоруссии, где проходило мое детство. Уже рядом залив Балтийского моря, видны отдельные лодки - это немцы переправлялись. Кругом наши войска приветствуют салютом выход к морю, стрельба из всех орудий и оружия. Это победа, хотя и не окончательная, но до нее уже недалеко.
Аватара пользователя
Хахол
Краевед
Сообщения: 872
Зарегистрирован: 19-02-2012 11:45:07
Откуда: украина
Благодарил (а): 71 раз
Поблагодарили: 87 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение Хахол »

Я прибыл в свою дивизию. В это время шли ожесточенные бои с окруженной под Кенигсбергом немецкой группировкой. Немцы были окружены со всех сторон, единственный выход у них был к морю. Они предприняли спасение на лодках. Потери наших войск были значительные, немцы сражались до последнего солдата, немецкие снайперы стреляли из укрытий домов и подвалов. На нашем КПУ немецкой больницы был смертельно ранен командующий 3-м Белорусским фронтом маршал Черняховский. В полку оставалось до двадцати трех солдат, снимали ездовых и посылали в бой. Наша авиация наносила бомбовые удары по немецким укреплениям. Немцы преградили путь нашим танкам, оставив на железнодорожных путях вагоны, которые преграждали путь нашим войскам. Мне пришлось видеть, как лежали убитые наши солдаты. Впереди железнодорожная линия, на ней цепь вагонов, а рядом в шахматном порядке лежат убитые солдаты. Можно было видеть, как наши самолеты бомбили Кенигсберг. На всех немецких машинах и повозках были надписи «Жизнь или смерть».
Подводит память ветерана. Черняховский погиб 18.2.1945г. ,а ветеран прибыл в свою дивизию
после госпиталя в марте месяце. (читать предыдущую страницу воспоминаний ветерана)


С уважением Виктор
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Бараков Василий Александрович

http://iremember.ru/razvedchiki/barakov ... tsa-6.html

Из санбата попал в артиллерийскую разведку. Там в этом отношении удобно было. У тебя стереотруба на наблюдательном пункте. Фиксируешь вражеский передний край, изображаешь что увидел. Журнал ведешь, как положено. Записываешь туда, что заметил и когда. Под Кенигсбергом уже стояли. Февраль месяц. У меня был наблюдательный пункт на чердаке дома. Я там сидел, рисовал панорамы. Проявил себя в этом деле неплохо. Я уже много рисовал. Танк «Тигр» рисовал подбитый, рисовал цитадель. Принимал участие в штурме города. Мы шли с южной стороны. Штурм длился четыре дня. Начали 6 апреля, закончили 9-го апреля.Здорово. Питание хорошее. Все солдаты загорелые. На воздухе ведь постоянно. Оружие и своё и трофейное. Наши солдаты уже чувствовали и силу, и превосходство. Всё там было. И хулиганство было.

В чем заключалось хулиганство?
(смеется) Немок насиловали. Конечно. Нас ведь предупреждали, чтоб этого не было. А как удержишь солдат? Но все бегом. Мимоходом. Они чистоплотные. Наши ведь «торфушки». В фуфайках, в платках и прочее. А немки барышни. Аккуратные. А ведь там как было. Не по одному.

XIII. Про пистолетную рукоятку.
Мы ворвались в Южный Вокзал. А из города мимо вокзала в разрыв между нами и немцами бежало население. И вот мы бродим по вокзалу. Кто-то пиво в подвале нашел. Там ведь ресторан был. Камеры хранения разбиты. Барахло всякое валяется. Чемоданы вывернутые. Солдаты ходят, их подкидывают, бросают. И тут вбегает пара. Немцы. Мужчина и женщина. А тут и разведка и всякие-прочие. Все рыскают. Да подвыпившие. Сначала все застыли. Пришли в себя, хвать за эту немку. Муж вступился: «Майн фрау, майн фрау». Один офицер ему рукояткой в лоб. Бах. Потекла кровь. Оторвали ее от него, уволокли в помещение. Закрылись. Остальная братия стоит в очереди. Народу набежало. Ну. Война! Прикатил парторг какой-то. Как начал шуровать. Все разбежались. Парторг ушел. Все опять встали в очередь. Как крысы из нор. Немка плачет.

Однажды моя дочь после войны прочитала статью немецкого офицера в журнале. Он описывал, как бесчинствовали солдаты при штурме Кенигсберга. Тогда в прессе такого не было. Она спросила: «Пап, это правда?»

- Правда.

Но ведь они, приходя к нам, они тоже такого натворили. Ну. Да еще и похлеще. Бывали зверства, чего говорить. Во время штурма бежим мимо магазина с начальником штаба дивизиона. Витрины разбиты, дверь выбита. Кто-то кричит оттуда. Мы тут же внутрь. Там солдаты немку прихватили. Одежду рвут. Она в очках. Высокая такая. Глаза вытаращила. Злобная. Мы подошли. Она начштаба увидела и заорала: «Швайнэ. Руссише швайнэ». (Свиньи. Русские свиньи. - Нем. Прим. С.С.). Он пистолет вынул и пристрелил. Эти все отпрыгнули. Человек в войну делается чёрствым, жестоким, безжалостным. Или вот Пиллау штурмовали. Поймали немку в подвале. Она извивается, верещит чего-то. Я говорю: «Спроси хоть, что она верещит». Он спросил. Десять человек уж прошло. Сколько можно? Отпустили. Вот в Восточной Пруссии никого не было, все убежали. Потом уж бывает, встретишь повозку. Скарб везут. А когда война кончилась, еще много гражданского населения оставалось в Кенигсберге. Очень было плохо с продуктами. И многие немки шли на определенные шаги, что бы прокормится. Вот допустим, начальник штаба дивизиона говорит мне: «Собирайся. Сегодня пойдем кое-куда. Я договорился». Договорился он. Уж я не знаю, как он разговаривал, но меня заставил собраться. Он доверял мне, мы с ним воевали. Я взял автомат и пошли вечером. А ведь в зоне, где живут немцы, ходит патруль. Нам туда нельзя. А он понимаешь, договорился, значит надо идти. Дома одинаковые. В один зайдем, в другой зайдем. Не тот. Ходит. А мне что? Моё дело телячье. И потом всё-таки наскочили. Патруль! Комендантский патруль. Тут уж по существу всё равно, офицер ты или нет. Проверка документов. Остановились. Он понял, чем пахнет. Офицер в зоне. Я никогда не мог ожидать от него…

Он вместо документов выхватил пистолет и ударил им в лицо патрульного. Тот схватился руками, кровь брызнула. Мы дали «драпака». Я был поражен. В каком-то ручье он замыл китель от крови. И что ты думаешь, пошли в часть? Нет. Пошли искать дальше. Нашли дом. Он постучал в окно. Немка закудахтала: «Колья да? Колья?»

- Да, да. Коля. Я, я. Я, я.

Заходим в прихожую. В одной из комнат два моряка сидят. С моряками не стали связываться. С моряками тоже знаешь…

А немки то хороши. Надо чем-то поживиться. Мой буханку хлеба принес, шмотки. И со своей ушел на кухню. В кухне свое дело сделали. Идем назад:

- О. хороша. Б…ь. Ох, хороша.

Молодые были. Все равно, какая баба. Была бы баба. Лишь бы сбросить напряжение. Это естественно. Вот такая штука. Не надо может это писать? (смеется)


Трофеи были?
А какие трофеи? Куда ты возьмешь?

Часы хотя бы.
Был у нас разведчик. Такой чудила. Выдвинулся вперед. А население выходит из под огня. Через южный вокзал. Перегородил путь, снял шапку: «Ур давай» (Uhr – часы. Нем. Прим С.С.) Потом всем раздавал. У всех были часы трофейные. Сапоги у меня были одно время немецкие. Крепкие. Кожа хорошая. С мертвого немца снял. Я не брезговал. Чувство брезгливости уходит. Готовальни были отличные у немцев. Бумага. А техники. Что хочешь. Кто мог домой отправить, тот обогатился.

После Кенигсберга куда?
Пиллау (ныне Балтийск. Прим. С.С.) Дошли до пролива. Доколотили группировку. Там коса Фришнерунг и залив Фришгаф. Сопротивлялись они серьезно там. Били из морских орудий. Картина ужасная была. Коса шириной 800 метров завалена трупами лошадей. Хорошие лошади, ухоженные, с обстриженными хвостами. А техники сколько там. Куда убежишь? Море.

Написано в наградном листе, что вы были перехвачены немцами. Вступили с ними в бой и одного убили, спасая данные разведки.
Было такое, но не так ярко как у них написано. Не перехватывали они меня, по своим делам двигались. У меня даже особо этот эпизод в памяти не отложился. Обычный эпизод. Удивительно. Надо же. Ты знаешь, когда я работал в Мантурово, (Костромская обл. прим. С.С.) мне позвонили из военкомата. Пришла медаль «За отвагу» на моё имя. Но я не поехал. У меня ж две уже. А тут третья. Куда? Ошибка какая-то. А орден в 85-м году дали. (Орден Отечественной войны)

День Победы?
В Кенигсберге. Мы с Васькой Шамковым (Шамков Василий Семенович, гвардии сержант 35-го АП), были. Вместе работали. Он постарше меня. Пиво с ним пробовали немецкое в фарфоровых кружках. Мне не понравилось это пиво. Он в штабе работал делопроизводителем. Нормальный парень. Общительный. Со всеми за панибрата, обходительный. И рано утром почти ночью стрельба. Вскочили. Я думал, банда немецких солдат напала. Я схватил автомат, Васька схватил. Все рожки высадили в воздух. Потом митинг. И остались там служить на три года.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

http://iremember.ru/minometchiki/nikola ... tsa-2.html

Николаев Кирилл Александрович

Так вот, мы должны были утром наступать, уже штрафной батальон прошел и вдруг по траншее доложили: «Командующий фронтом». Какой командующий фронтом? Мы даже своего командира бригады ни разу не видели, а тут генерал армии, командующий фронтом. Подходит в солдатской форме, немцы же в 200 метрах, снайперы работают. Внешне, он такой черноватый, выше среднего роста, коренастый, глаза темные. Он подходит ко мне, я представляюсь, командир такой-то батареи, старший лейтенант Николаев. Он руку пожал, рука у него твердая. «Ну как вы готовы к завтрашнему?» Завтра наступление, мы первые будем вступать на территорию Германии. Я говорю: «Так точно». «Хорошо, спасибо вам, держитесь». Пожал руку и пошел со штабными дальше. Такое вот общение мне запомнился. А потом его шальным снарядом убило, уже в Восточной Пруссии.

Пошли по Восточной Пруссии и на одном из фольварков нас окружили. Мы заночевали в полуподвале, там стены толстые, и вдруг мне дежурные разведчики докладывают: «Нас немцы окружили». Они уже дом начали обстреливать. А у меня связь с одной батареей была и я открыл огонь на себя. Передал исходные данные есть, скорректировать прицел, уровень и т.д. и открыли огонь по себе. Немцы и сбежали. А некоторые прикрывали отход.

В конце концов мы подошли к Кенигсбергу. Вокруг него 14 фортов было. Помню, я занял наблюдательный пункт, смотрю в стереотрубу, а город живой, там даже трамвайчики пробегают, еще чего-то там движется. Живой город. Окружили его три армии, каждая армия – штатная численность 100 000 человек.

Я тогда командиром дивизиона был, у меня было 18 минометов было. Стреляли мы тогда на фугасном взрывателе. Мы же 14-й форт штурмовали, а форт – это маленькая крепость, гарнизон 300-500 человек, сверху бетон от двух до трех метров, считается не пробиваемая, а еще сверху, там два три метра черноземчик, деревья посажены, травка. Когда смотришь на этот форт – ну какой хороший холмик, большой, покрыт деревьями, мирная возвышенность, а это форт.

Моя задача была – снять землю, оголить бетон, чтобы сила снаряда не гасла, а по бетону уже 305-миллиметровые орудия били, там вес снаряда чуть ли не пол тонны, чтоб пробить этот бетон.

Но форт мы так и не взяли, так немцы там и остались. Оглушенные были, но не сдавались. Мы пошли между фортами, а между фортами – там же рвы с водой, с проволокой… Но пехота сумела прорвать укрепления Кенигсберга.

Главное же пехота! Все остальные помогали, в том числе и артиллерия. Без артиллерии, конечно, никуда, но главное пехота!

Мне тогда повезло. Звонит мне командир полка: «Николаев». «Слушаю товарищ подполковник», а командиром у нас тогда подполковник Фокин был. «Карта перед тобой? Квадрат 76-70 нашел?» «Так точно». «Слушай задачу. Аэродром нашел? Давай по нему». Кенигсберг то к тому времени был окружен, высшая знать уже смотала, но все равно оставались СС там всякие и прочие, кто, по нашему мнению подлежал наказанию, и вот надо было сделать, чтобы они не смогли эвакуироваться воздушным путем. И вот всю ночь, кажется, это с 6 на 7 апреля было, бомбил этот аэродром. Все время держал под обстрелом, чтобы воспрепятствовать взлету врага. Распределил цели по батареям, сам занял наблюдательный пункт и отдыхаю. Мне только периодически докладывали. Стреляю, а по мне никто не стреляет.

21 апреля 1945 года, во время штурма Пилау, меня ранило. Сперва, во время артподготовки, меня завалило в блиндаже, отдавило левую ногу, часть грудной клетки. Ни дышать не мог, ни двигаться, ничего не мог. Нас в блиндаже 12 человек было, 10 задавило насмерть, а меня и еще одного командира дивизиона откопали солдаты.

А когда меня откопали, обстрел же продолжался, и меня опять бог спас. Осколком меня по голове скользнуло, кровь, всю морду залило, тут же кровеносные сосуды. Кричат: «Комдива убило!» Потом разобрались, перевязали голову.

Меня отправили в фронтовой госпиталь и война для меня закончилась. А для ребят продолжалась. Наши идиоты-командиры, а может, я их напрасно ругаю, может я идиот, не понял их, в общем наши продолжали штурмовать косу Фришнерунг. Зачем ее было брать косу?

Там же 600 метров под огнем форсировали. Немцы все простреливали, а немцы это не чеченцы, это настоящие солдаты. Не дай бог СС или власовцы. Власовцев мы боялись больше, чем немцев, им терять было нечего, они знали, Сталин их не простит.

8 мая на этой косе убило старшего лейтенанта Мавжелею Марию. 8 мая она погибла, а 9 мая Победа…

9 мая я встретил в госпитале, он в Инстербурге находился, это примерно 60 километров от Кенигсберга. 9 я проснулся, слышу – стрельба! Думаю, опять окружение! Нас окружили! И тут дежурный вбегает «Победа!» И пальба началась, фронтовики же все имели оружие. У всех было по одному, по два, а у меня было три пистолета – один Вальтер был, такой легкий пистолетик, считается женский, и, конечно, Парабелум, ну и свой штатный ТТ. Вот из этого оружия и идет пальба. Победа! Вот так мы встретили Победу.
- Солдаты не мстили?
- Нет. Чувство мести как-то ушло на второй план. Случаев зверств, изнасилования, дезертирства – у меня в дивизионе не было. Население воспринималось не как фашисты, а как население.

А потом, когда мы освободили Кенигсберг, я в июне из госпиталя вернулся, а наш полк располагался в пригороде Кенигсберга, Менгетта, так вот там мне выделили виллу, я уже большим начальником был, командир дивизиона, исполнял обязанности заместителя командира полка, и у меня немка была прислугой. Правда не готовила, я в офицерской столовой питался.
Вложения
1.jpg
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

http://iremember.ru/minometchiki/kazant ... tsa-3.html

Казанцев Николай Дмитриевич

В начале 1945-го года я стал командиром минометной роты. Это случилось в Восточной Пруссии. Тогда в войсках на передовой происходила интересная штука – люди, которые непосредственно воевали всю войну, и по годам были старше, отправлялись в тыл, их стремились как-то приберечь. И нашего командира роты, намного меня старше, также решили направить в распоряжение штаба. Так что ротный вызывает меня как-то и говорит: «Коля, меня отправляют в тыл, а я тебе передаю роту». Спрашиваю, как же у меня без опыта получится командовать. Тот отвечает, что раз во взводе получалось, то и в роте все будет хорошо. Здесь даже проще, ведь в роте не только солдаты в подчинении, но и офицеры. Ну и вот, в Восточной Пруссии начались тяжелейшие бои, приходилось неоднократно отбивать атаки противника, за что в феврале 1945-го года меня наградили Орденом Отечественной войны II-й степени. Затем был Кенигсберг, на подступах к которому стояли мощнейшие форты. На нашем направлении располагался форт «Шарлота», перед которым был вырыт противотанковый ров, залитый водой. И вот в один прекрасный момент нам надо было преодолеть его. Благодаря героизму тех людей, которые непосредственно сделали переправы через этот ров, появилась возможность кинуться вперед. Этим воспользовался стрелковый командир взвода, который зашел в тыл противника и уничтожил огневую точку, мешавшую продвижению наших войск. Причем сделал он это прямо перед нашим наступлением. При этом живой мужик остался. Моя же рота уничтожила две пулеметные точки противника и противотанковую пушку. Непосредственно в самом городе мы пробыли примерно двое суток. Бои были страшные. Мне за штурм Кенигсберга вручили Орден Отечественной войны I-й степени.
Потом нашу 126-ю Горловскую стрелковую дивизию направили в район порта Пилау. Там справа находились болота, а слева залив Фришес-Хафф, по которому суда проходили к Кенигсбергу. И нам была поставлена задача взять этот порт, который имел важное стратегическое значение. При этом нас обстреливали немецкие корабли, стоявшие в заливе. Но мы, несмотря на сильный обстрел, упрямо пошли вперед. Взяли 17 апреля 1945-го года город Фишхаузен. Штурм проводился ночью, так что нас пробомбили свои же самолеты У-2. Мы слышали о том, что на таких самолетах летали девушки-летчицы, поэтому кричали в небо: «Девки, что же вы делаете?!» Но до самого порта Пилау мы не дошли, потому что приказали возвращаться к Кенигсбергу, и пошел среди солдат и офицеров слух о том, что нас бросят на Японию, но туда нас так и не отправили, так что мы сидели в Восточной Пруссии. Здесь был поставлен такой приказ – прочесывать леса, потому что в них осталось много немцев, и они делали даже такие гадости, что запугивали местное население. Мол, русские заняли какой-то населенный пункт, раздевали женщин и насиловали. Даже показывали запуганным людям какие-то фотографии. За все время на фронте я единственный раз столкнулся с неприличным отношением к женщинам – со своим связными вошел в один дом, а на кровати лежит голая женщина средних лет. Сказал я ребятам, мол, давайте-ка отсюда уходить. Когда нам сказали о том, что Германия капитулировала, наша рота в то время как раз охраняла штаб немецкого корпуса, который сдался раньше. Причем мы защищали их от того, чтобы наши же ребята не хамили, и не было никаких эксцессов. Сообщили о том, что Берлин взяли, немцы капитулировали. Мы первое время даже не поверили, мол, немцы нам по новостям четыре года капитулируют, но при этом все никак не сдадутся. Когда же выяснилось, что это правда – радость поднялась великая. Затем мы поняли, что война все-таки еще идет, потому что многие небольшие отряды противника не подчинялись приказу о капитуляции, продолжали прятаться и воевать. Но с этого ничего не выходило, в 1945-м году мы хорошо умели воевать.
Вложения
1.jpg
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Мамун Николай Степанович

http://iremember.ru/pulemetchiki/mamun- ... tsa-3.html

Дальше мы вошли в какой-то район Восточной Пруссии, и на нашем пути встретилась школа. И меня там ранило осколком в шею, незначительно, только кожу побило и ничего не задело, просто крови вытекло множество. Это мое первое ранение, попал в армейский госпиталь, там пробыл всего недели две, дальше начал помогать в хозвзводе как выздоравливающий, картошку чистил и так далее. Затем был направлен в 806-й стрелковый полк 235-й Витебской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии, к ставшему родным пулемету «Максим». Нас тренировали идти на Кенигсберг. Мы по ночам рыли траншеи, делали противотанковые рвы, о наличии которых у врага знало наше командование. А днем наступали на эти укрепления. Использовали боевые патроны, были и танки, все как положено. В ходе учений у нас в полку выбыло из строя двенадцать человек, при эти потери считались нормальными для подобных учений. Так нас тренировали две недели. Потом 6 апреля 1945-го года начался штурм города. Было поставлено столь много наших орудий, что на каждый квадратный метр позиций противника падал снаряд. И последними были залпы «Катюш», я насчитал восемь таких залпов, а в полдень мы пошли в атаку. Перед нами имелось два противотанковых рва, у первого были зацементированы стены, в него запущена вода, шесть метров ширина, и дальше их линия обороны. Позади первой линии обороны также шел противотанковый ров, правда, грунтовой. И когда нас подняли в атаку, саперам была команда лестницы перекидывать через рвы. На участке наступления нашего полка было переброшено шесть или семь лестниц. И один солдат сорвался на моих глазах с ручным пулеметом вниз. Кричит из воды: «Братцы, спасите!» Но кто будет этим заниматься, нужно перебежать через ров под пулями. Что с ним было и как, ничего не знаю. В первой линии траншей немцы лежали на дне, глаза навыкат, из ушей и изо рта кровь – такая сильная у них была контузия после нашей артподготовки.

Здесь боя практически не было, только небольшие стычки местами. Собрали свой станковый пулемет «Максим», но катить его нельзя, потому что впереди одни рытвины и воронки от снарядов. А ведь «Максим» весит 64 килограмма, его далеко не унесешь. Да еще и коробки из-под пулеметных лент. Но при этом тащить надо, мы понесли пулемет дальше. Самое главное – нужно выйти из-под обстрела вражеских орудий и минометов, первые наши танки были уже в пригороде, а пехота попала в «мертвую» зону, и поэтому все побежали вперед, пока враг не перенес свой огонь на нас.

На нашем пути находился мощный подземный форт, в котором находилось двести немцев, он был зарыт в холм, на котором посадили деревья, а внутри находилось двухэтажное здание. Наш бег могли остановить, но проведенная артподготовка была настолько сильная, что там ничего не осталось, вместо деревьев только одни щепки и пеньки. Так что никто не открыл по нам огонь.

Ну, мы подошли к пригороду, смотрим, патроны на исходе, и тут приказ: «Окопаться!» Только выкопали окоп, как прибежали связисты от наших артиллеристов. Мы попросили открыть огонь по вражеским огневым точкам в пригороде, особенно «Катюш» ждали. И в этот момент полковые артиллеристы, два расчета, решили выкатить свои 76-мм орудия на прямую наводку, галопом выскочили на мост, и сделали по врагу один выстрел. Ну, в этот момент связисты сообщили координаты артиллерии, «Катюши» как дали залп, что тот в окоп или заросшую канаву, в который мы пытались затащить «Максим», забросило взрывной волной от реактивных снарядов пулемет. Что случилось с нашими артиллеристами, до сих пор не знаю. Мы же после залпа еще полчаса посидели в этой канаве, и тут налетели американские самолеты, отбомбились по противнику, но один самолет сбросил груз на нас. Командир роты выпустил в воздух ракету. Но сумка с остальными ракетами была у ординарца вместе с лопатой и противогазом, ротный двигался налегке, и имел только одну ракету в ракетнице. Так что видел летчик красную ракету или нет, большой вопрос. Но, Слава Богу, на нас осколков не попало. Поднесли боеприпасы, дальше раздалась команда: «Вперед!» Только из этой канавы вылезли, и начали бежать, но тут одному подносчику, на его пути оказалась противопехотная мина, которая была соединена проволокой или веревкой с другими минами, оторвало ногу. После серии разрывов мы двигались осторожно, перешли это минное поле, начался пригород, и в двенадцать часов ночи подошли вплотную к Кенигсбергу. Пришел приказ окопаться, боеприпасов уже нет. Принесли сразу же обед, ужин и завтрак. Старшиной роты был Галямов, татарин, он принес нам паек и рассказал, что мы прошли мимо замаскированного форта, в котором сидело множество немцев. Потом по нему вечером прямой наводкой из тяжелой артиллерией били, но снаряды так и не смогли бетон пробить. Решили дело струи из огнеметов, которые выпустили с близкого расстояния. После этого немцы сами в плен сдались.

Наутро говорят, мол, ждите, противник будет капитулировать. Да еще и приказали нам, грязным и завшивевшим, подшить белые воротнички. Враги же в восемь часов на нас пошли в наступление. Мы тогда по подвалам сидели, дома были от бомбежек развалены, и не знаю, чтобы бы было, но всех спасли опять же огнеметчики, как начали огнем бить, что в итоге враг откатился назад.

Дальше мы вышли на какой-то перекресток дорог, где приказали установить пулемет, а куда ты его поставишь, надо же где-то окопаться. Увидели рядом огромные стекла, это были здоровые магазины, полки которых ломились от товара, заходи и бери, что хочешь. Ящиками и мешками забили эти окна и сделали амбразуру для «Максима» на нижнем этаже двухэтажного торгового здания. Бронебойно-зажигательными пулями подбили две легкие бронемашины, и все, затишье. Потом слышим, где-то немцы говорят, но непонятно, откуда. Оказывается, под нами был подвал, в который вела глухая дверь, как на кораблях, задраивавшаяся изнутри. Подошел я к командиру расчета старшему сержанту Сергею Даниловичу Дейнеру и говорю: «Слушай, что-то чересчур близко немецкая речь слышна». Он обошел кругом здание, увидел подвал, ну, пулемет сняли и стволом вниз направили, но в подвальном помещении в окнах решетки стояли и туда не ствол не просунешь. Тогда наши товарищи из расчета кричат и стучат в дверь: «Хенде Хох! Сдавайтесь!» Но никто не реагирует. Тогда я предложил: «Сережа, давай бронебойными дадим по этим дверям». Изрешетили эти двери, и тут по нашему повторному предложению немцы начали выходить. В результате двести пятьдесят человек сдались в плен. Ну, нас за это отметили Орденом Красной Звезды, которым наградили каждого в расчете, а Дейнеру вручили Орден красного Знамени, и все мы получили благодарность от Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина.

Дальше очередной бой, была дана команда установить пулемет на второй этаж, потому что будут снова идти бронемашины. Зарядили ленту бронебойно-зажигательных патронов. Один броневик подбили, а второй появился откуда ни возьмись, мы его даже и не видели, и выстрелил по нам. Хорошо хоть, что не разорвался снаряд – это была болванка. А у немцев трубы были выложены кафелем, мы же установили «Максим» на окне стволом вниз. И моему подносчику отрубило куском кафеля ухо, а мне попало под мышку. Вот так закончился для меня штурм Кенигсберга.

Дальше медсанбат, лежал в Двинске в госпитале. А потом опять в свою же часть. Мы тогда воевали в районе Пиллау. Так что до Берлина я не дошел, но третье ранение получил, за пулеметом сидел, осколком отрубило гашетки и оторвало кончики пальцев на правой руке. Я сноса лежал в госпитале, на этот раз в Шауляе. Войну окончил в городке Гросс-Борн. Затем нас перевели в Германию, где мы простояли до конца 1945-го года, до самого Нового года.

Рассказ интересен тем, что:
"В ночь на 4 апреля главные силы дивизии заняли исходное положение для наступления:
1-й батальон 806-го стрелкового полка сменил 5-ю роту 732-го стрелкового полка на рубеже отметка 29,8, изгиб реки Вирр-грабен 0,3 км восточнее отметки 29,8;
2-й батальон 806-го стрелкового полка занял вторую траншею южнее Штриттками;
1-й батальон 801-го стрелкового полка сменил 4-ю роту 732-го стрелкового полка на рубеже дороги юго-западнее г. дв. Танненвальде;
2-й батальон 801-го стрелкового полка занял вторую траншею, юго-восточнее Штриттками;
732-й стрелковый полк — второй эшелон дивизии — расположился в районе юго-восточнее платформы Гольдшмиде

Ветеран воевал в этом полку и наступал вдоль Советского проспекта к центру Кёнигсберга.
Подробный отчет наступления 235 дивизии тут:

http://militera.lib.ru/science/boy_stre ... ii/14.html

Есть описание действий дивизии в статье на форуме:
ОСАДА КАЗАРМ КВАТУ
https://forum-kenig.ru/viewtopic.php?f=9&t=857

Интересный рассказ, особенно интересно про 5-й форт глазами участника.
Вложения
1.jpg
2.jpg
3.jpg
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Мулер Мовша (Михаил) Самуилович

http://iremember.ru/pulemetchiki/muler- ... tsa-3.html


А в феврале 1945 года у меня был момент, что я чуть не потерял самообладание.
В наступлении, я с одним пулеметным расчетом слишком углубился в немецкий тыл, и когда мы попали под огонь своей артиллерии, нам пришлось отойти назад. Подошли к какому-то небольшому селению. Стоят два двухэтажных кирпичных дома, а в метрах пятидесяти от них несколько немецких землянок. Нас было всего восемь человек, и мы решили до наступления темноты не атаковать, а замаскироваться в подвале одного из домов.
На рассвете мы вышли к своим позициям и видим следующую картину. Лежит так ровно в ряд, в одну шеренгу, цепь наших убитых бойцов, человек пятьдесят. И все на одной линии, будто их так специально положили…И от этого зрелища можно было сойти с ума на месте…
Конечно, самым боевым и надежным было только чисто русское пополнение, а именно: ребята – сибиряки и уральцы, это были настоящие надежные бойцы.
Возрастной аспект в пехоте большой роли не играл, попал с маршевой ротой на передовую – значит судьба твоя такая, а жизни твоей цена копейка, но многие командиры сами, по своей инициативе, старались пожилых солдат отправить хотя бы в батальонный тыл, чтобы сберечь…
Отношения между бойцами в роте были товарищескими, ведь все красноармейцы, дети разных народов, люди разной довоенной судьбы, оказывались в одной упряжке, перед лицом неминуемой смерти, и тут многое из прошлого уже казалось несущественным.
Что там между собой выяснять, когда до смерти каждый день рукой подать.
Кстати бывало, что на переформировках пехота конфликтовала с танкистами, которые всегда держались высокомерно, что-то корчили, считая себя элитой и поголовно героями. Дело доходило до драк. А возвращаемся на передовую, смотрим, как этих бедных танкистов жгут и подбивают пачками в каждой атаке, так сердце от жалости к этим ребятам сжималось.
Помню, как брали Цинтен в 1945 году. На выезде из города стоял танк Т-34, метрах в сорока от меня. Немцы влепили болванкой прямо в башню танка, так сразу три танкиста из него выскочили и ползком по земле к домам, а немцы продолжают гвоздить болванками по этому подбитому танку…И думаешь в эту минуту, слава Богу, что я в танкисты не попал.

– С каким оружием вы воевали?
Так вооружались тем, что валялось под ногами.
Свой пистолет я тоже заменил на трофейный, и был у меня прекрасный, мной любимый вальтер, который я взял у убитого немецкого офицера.
Был еще дамский браунинг, но долго он у меня не прожил. Взял я его в Восточной Пруссии, в бою, с пленного офицера, причем, старшего. Мы в атаке захватили линию немецких траншей, я стою над траншеей, а мои бойцы внизу зачищают, и вроде всех немцев там перебили, но вдруг в десятке метров от меня резко поднимается немец с поднятыми руками. Я машинально нажал на курок, дал короткую очередь из автомата, но не попал. Подхожу к нему - стоит офицер в звании оберст- лейтенанта( это соответствовало нашему званию – подполковник). Показываю ему дулом, мол, руки отпусти. Спрашиваю – Оружие есть?, и он достает этот браунинг. Показываю ему жестами – «Есть запасная обойма?» он меня понял, и отдал вторую обойму, она у браунинга на восемь патронов. Потом этого офицера отправили в тыл, а мы пошли дальше вперед.
И ведь кто-то за этого пленного неслабый орден отхватил.

Продвигаемся и попадаем под прицельный немецкий огонь.
С ординарцем кинулись на землю, где – то за десять минут окопались, лежим, ждем, и тут он меня просит – Товарищ старший лейтенант, пистолет трофейный дайте посмотреть.
Я дал, он его в руках повертел, а потом нажал на курок, и пуля пролетела прямо возле моего уха.
А на следующий день комбат меня спрашивает – Мне сказали ты пистолет какой-то особенный раздобыл. Дай поглядеть…, и с концами, так он у комбата и остался…
И еще два ранения я получил зимой 1945 года во время нашего наступления в Восточной Пруссии.

– И о них, если возможно, расскажите подробно.
– Первое ранение - легкое, получил в январе, в первые дни наступления, а точнее - 19-го января. В каком-то населенном пункте мы нарвались на немецкий танк тигр, и тут уже выбора не было, бойцам пришлось спрятаться в домах, по подвалам.
Я вместе с нашим замполитом батальона, молодым евреем в звании капитана, укрылся в полуподвале, мы прижались друг к другу, но танк выстрелил прямо туда.
Снаряд, наверное этот был бронебойный, прошил две тоненькие стенки, затем прошел через тело замполита, и разорвался только ударившись о каменную стену.
Я почувствовал удар в голову, а затем все вокруг поплыло перед глазами.
Мне осколок снаряда попал прямо под левый висок, но не убил, да еще вдобавок была контузия, но главная беда была в том, что из-за этого осколка я не мог открыть рот, мне заклинило челюсть. А погибшего замполита до сих пор забыть не могу, так его жаль, ведь какой парень был замечательный, смелый, порядочный…
Через десять дней я ушел из полевого госпиталя, мне дали направление в отдел кадров штаба какой-то стрелковой дивизии, ведущей бои в районе Куриш – Гафф.

Но пока я искал этот штаб, немцы перешли в контрнаступление, и везде царила неразбериха. Немцы развернули крупнокалиберные морские орудия своей береговой обороны в сторону суши и били по нашим частям, и такой снаряд на мелкие черепки разносил двухэтажные кирпичные дома. В этом бардаке я прибился к какому-то полку, который уже состоял из разрозненных подразделений. В штабе батальона меня соединили по полевому телефону с командиром полка, и я доложил, что я, старший лейтенант Мулер, возвращаюсь в часть после ранения, и прошу зачислить меня в этот полк. А куда мне было еще идти? В пятистах метрах впереди немцы, а ходить по корпусным тылам и искать какой-то штаб - зачем?, какая разница, где воевать, если уже оказался на самой передовой. Комполка мне говорит – Ладно, принимай взвод под командование- Почему взвод, я пулеметной ротой все время командовал- Хорошо, принимай стрелковую роту. Затем, по телефону, я продиктовал свои данные кому-то из штабных ПНШ, или старшему писарю, но, судя по моему наградному листу на орден Красной Звезды, они в штабе этого 633-го стрелкового полка 157-й стрелковой дивизии, кое-что напутали, например, записали меня Муллером, добавив в фамилию лишнюю букву л, и зачислили меня в штат командиром взвода, вместо должности командира роты.
Но это и не так важно. А рота, которую мне выделили, оказалось сводной, в ней всего 40 красноармейцев и сержантов из разных подразделений, и один офицер, совсем желторотый младший лейтенант. Два станковых пулемета максим.
Правда, ночью привели пополнение, человек тридцать молдаван, все в возрасте 30-35 лет, но от них толку было мало, это не бойцы.
И до следующего ранения я командовал этой сводной стрелковой ротой. До 23-го февраля…
Мы ночью вышли к железной дороге и после короткого боя немцы убежали. Мы закрепились прямо у полотна, я по связи доложил в штаб полка, что занял новый рубеж.
Утром появились три немецких танка, остановились напротив нас метрах в ста, и сразу все мои молдаване кинулись бежать в лесок, находившийся за нашей спиной метрах в сорока.
А за ними ринулись в лес и все остальные.
Я остался один, и побежал вдоль полотна на правый фланг. А ближний немецкий танк ведет дулом за мной. Боковым зрением вижу, что метрах в двадцати, слева и параллельно мне, в одном направлении за мной, бежит мой солдат. Я успел упасть на землю за секунду до выстрела танкового орудия, и выпущенный снаряд попал прямо в этого солдата.
Оглянувшись, я увидел вместо трупа бойца только кучу тряпья, и две почки, над которыми шел пар. И больше ничего не осталось от человека.
Танки развернулись и отошли, без выстрелов, а я пошел в лес, стал матом выгонять всех назад, на позиции. Угрожал всех трусов и предателей пристрелить на месте, и еле-еле выгнал своих бойцов из леса к полотну… Хотя, если объективно подумать, а чем бы мы эти танки сдержали, пойди они вперед? Нас бы просто передавили за одну минуту…Но отступать назад мне было с ротой никак нельзя, тем более уже доложил в штаб, а захвате железки…
Я снова расставил людей, пулеметные расчеты, и побежал вправо, где на путях стоял пустой товарный вагон, хотел проверить, что и кто находится у нас на флангах.
И уже за вагоном, как будто из под земли, вырастают два немца с поднятыми вверх руками.
Я, держа их на прицеле, подхожу к ним. И вдруг удар в бок. Упал в кювет, как подкошенный, ищу рану, и не могу рукой нащупать, где входное отверстие…Понял, что это меня снайпер снял. Стал пытаться сам себя перевязать, и тут замечаю, что ко мне бежит один из моих бойцов.
Ору ему – Ложись!, но поздно, и его снайпер срезал с первого выстрела.
Кричу своим, чтобы развернули оба пулемета и выпустили по ленте по ближайшему лесу.
Бойцы так и сделали, и после этого выстрелов больше не было. Меня вытащили, на шинели отнесли в санбат, откуда эвакуировали в тыл. В госпитале в Каунасе сделали рентген, и на снимке увидели, что разрывная пуля снайпера раздробила мне часть тазобедренного сустава и насчитали 45 фрагментов от разрывной пули и костных обломков. У меня начался сепсис, целый месяц температура не снижалась меньше 40 градусов, все врачи ждали, когда я умру, но через день мне делали переливания крови. Боли были страшные, я не мог из- за них даже пошевелиться, и уже сам был не в силах выносить эти муки и просил – убейте меня!.

Из Каунаса меня отправили в санпоезде вглубь страны, но в Смоленске в связи с тяжелым состоянием меня сняли с поезда и привезли в один из местных госпиталей, где меня сразу взяли на операционный стол, уже никому нечего было терять. Операция длилась четыре часа, а на следующее утро мне хирург принес кусок от разрывной пули.
После операции я четыре месяца пролежал без движения, на спине, в корсетном гипсе, из Смоленска мне переправили дальше, в Калинин, где я учился ходить на костылях.
В сентябре 1945 года меня комиссовали из армии как инвалида 2-й группы, и из калининского госпиталя я вышел хромым, только опираясь на палочку. Вернулся к семье во Фрунзе, а еще через год мы уехали домой, в Минск.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Немойтин Иосиф Борисович

http://iremember.ru/pekhotintsi/nemoyti ... tsa-5.html

В общем, с горем пополам наступали дальше, и дошли до косы Фрише-Нерунг, это юго-западнее Кенигсберга. Подошли мы к косе, а там заняли оборону власовцы. А немцы на баржах, на пароходиках, на катерах, на лодках эвакуировали свои войска на косу. Но беда для немцев была в том, что 2-й Белорусский фронт к тому времени уже занял город Данциг и отрезал им пути к отступлению. Немецких войск на косе было – до предела. И орудия там были, и зенитки, и танки. А власовцы оборонялись в начале косы, да так яростно оборонялись! Поэтому подтянули нашу артиллерию, как дали по ним! Власовцы стали убегать, и мы прижали их к морю. Немцы сами уплывали на судах, а их эвакуировать не стали. В том месте власовцев набралось больше полтысячи, построили их в колонну и повели в плен. А наши солдаты выстроились сбоку – у кого в руке ножка от кровати, у кого нагайка, у кого железка. Били власовцев до смерти, столько там их поубивали! Они просили пощады, орали: «Мы русские, мы русские!»

После этих боев нас расположили севернее Кенигсберга, между Кенигсбергом и Пиллау. Кенигсберг бомбили страшно. Я как-то стал считать, сколько наших самолетов участвовало в налете – досчитал до двухсот бомбардировщиков, дальше считать не стал. Идут, идут, идут – небо черно от самолетов! Становятся в круг, и пошли бомбить, делают по четыре захода каждый. А сколько там было наших орудий – к Кенигсбергу стянули всю артиллерию 3-го Белорусского фронта, били немцев беспощадно.

В конце боев под Кенигсбергом мы стояли в обороне, там была такая высотка, метров 25-30 над уровнем моря, а в длину и в ширину метров по 150. Командир полка говорит командиру батальона: «На этом пупе надо сделать наблюдательный пункт. Должно приехать большое начальство, будут смотреть, как штурмуют Кенигсберг». Меня с ротой поставили туда рыть траншеи, обустраивать укрытия. Кроме моей, там работали еще две роты. Всю ночь копали, строили, а утром на «виллисах» стало съезжаться начальство – полковники, генералы и все идут туда. А еще раньше, когда я был командиром взвода пешей разведки, то у меня во взводе был один сержант. Потом его ранило, он попал в госпиталь, а тут я вижу его в охране какого-то генерала! Он узнал меня, а я его, говорю ему: «Пойдем, покурим». Спустились в траншею, там рядом еще был блиндажик небольшой. Стали вместе с ним, только закурили, и тут немец запустил «скрипача». «Скрипачами» мы называли реактивные мины, которые немцы запускали прямо с земли, летели они километра на три, а внутри был мощный заряд. Когда такая мина летит, то издает звук «пипии-пипии!» И такой «скрипач» как врезал в эту гору! В один момент погибло тридцать человек. Одних офицеров и генералов в траншее было человек двадцать – их почти всех перебило! Этому сержанту осколок попал в лоб, а мне осколки попали в руку, выше локтя. Он облокотился на край траншеи, кровь течет, а я сам очухаться не могу, потому что контузило. Я ему кричу: «Николай! Николай!» А он стоит – уже готовый. Тут подбежали артиллеристы-сорокапятчики (они недалеко стояли), начали вытаскивать этих генералов, офицеров. Ко мне подскочили, разрезали шинель, наложили жгут. Хотели меня положить на носилки, но я пошел пешком, тут медсестра откуда-то взялась: «Пойдемте, я Вас отведу в медсанроту». Попал в медсанроту даже не своего полка, оттуда меня отправили в медсанбат нашей дивизии, там был доктор, майор Мегрелишвили. Мы до этого часто с ним встречались, потому что он часто ездил в медсанроты, обследовал передвижные столовые, походные бани, смотрел, нет ли больных среди личного состава. Он меня узнал и говорит: «Знаешь что? Давай-ка подождем с твоими осколками. Чтобы их вытащить, надо пороть всю руку. А так они могут завуалироваться и мешать тебе не будут». Он даже привел мне один случай, что кого-то подстрелили, и пуля попала в мягкие ткани. И только лет через десять, когда этот человек обратился к врачам с жалобой на боли, то оказалось, что там пуля и ее успешно вырезали. Пять мелких осколков попало мне в правую руку, и они сидят там до сих пор, один осколок даже могу прощупать – он торчит под кожей. Осколки эти небольшие – один размером как горошина, второй чуть больше горошины, а остальные меньше горошины. Они беспокоят меня до сих пор, я предсказываю любой дождь или снег за два-три дня – рука болит невыносимо, прямо опускается.

Пролежал я в медсанбате две недели, штурм Кенигсберга закончили без меня, последний день боев был, по-моему, 27 апреля. Войска стали сворачиваться, а два полка из нашей дивизии повернули на Пиллау – там бои продолжались и закончились только 1 мая. Нас расположили в Кенигсберге на стадионе, там были поставлены палатки, вырыты землянки. Вскоре дали команду готовиться к маршу, и никто не знал, куда нас отправляют. Многие думали, что нас повезут домой, люди расслабились.
Вложения
1.jpg
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Кармин Леонид Яковлевич

http://iremember.ru/pulemetchiki/karmin ... tsa-2.html

- Когда в Восточную Пруссию вошли, какое отношение к немцам было?
- Ну был такой случай: заняли мы город значит, мы это наша часть, потом отделили роту пехоты, мои 2 пулемета и мы пошли в обход и там заняли сзади этого города оседлали шоссе. Когда оттуда пробегали на лошадях, мы обстреливали и когда заняли этот город, нас поставили окраину города – впереди лес. Я расставил постовых, сам лег отдыхать. И вдруг слышу выстрел из пулемета. Вскочил, в чем дело – двое немцев выходили из леса, одного убили. Я вышел, я немецкий со школы помню: «Ком хир!». Подошел, он ранен был говорит: «Перевяжите». Я говорю: «Никаких перевяжите». Дал бойца отвели в штаб батальона.

Ну, в самом конце войны мы в плен всех немцев брали. Помню взяли старика – ну некуда его деть. Наступление идет. На старика рука не поднимается. Иди гуляй и все.

- Какие-то случаи с женщинами в Восточной Пруссии были?
- Я как-то залез я в подвал, а там у них подвалы на 2 метра глубиной, все защищены хорошо бетонной стеной и окна как амбразуры, жить там можно. Залез в подвал, а там ребятишки немецкие и одна женщина. Я в кресло сел, а по-немецки что-то кумекал, спрашиваю: «Где муж?» Она говорит: «На фронте». А детей много: «Твои все?» Да мои. Ну дальше молчал. И вдруг она говорит: «Мне нужно перину из подвала перетащить, помогите мне». Я говорю хорошо пойдемте. И тут крик: «Гвардии младший лейтенант на выход!» Все бросил, побежал на выход. А потом думаю, чего она попросила, наверное хотела лечь со мной в целях безопасности. Она же не знала - уйдем мы или останемся.

- Что-то из трофеев брали?
- Да нет. Трофей брали сзади нас идущие. А у нас существовал закон: если ты в вещмешок набьешь что-нибудь – обязательно подстрелят. Вот такие чисто фронтовые поверия были.

- Но разрешали там посылки посылать?
- Да, но только не нам. Мы не успевали. Входит часть в город, конечно можно обобрать магазины и жителей. Но у нас – раз-два и выходи, когда там было посылки брать? Я слышал о том, что посылки посылали. Может быть такие части как артиллерия, она дольше на одном месте сидит.
Первыми на границу Восточной Пруссии вышли другие части, а нас просто ночью построили в колонны и ночью мы перешли границу.

Помню зашли в немецкий городок, булыжная мостовая, 3-4 этажные дома, тишина, только и слышно как мы топаем, и чувство такое, что сейчас из этих коробок домов по нам кто-нибудь пальнет. Это первое ощущение было, потом привыкли.

В Восточной Пруссии мы прошли через Грострокинен, Нойтрокинен, взяли Прейсиш-Эйлау, он мне почему запомнился, в «Войне и мир» Толстого написано про битву у Прейсиш-Эйлау.

Вообще, в Восточной Пруссии практически все города пустыми были, правда, мы, в основном, шли по сельской местности. Там у немцев фольварки были разбросаны, это типа наших хуторов. Нас, конечно же, поразило, что дороги были прекрасно замощены, обсажены деревьями. В домах был полнейший порядок

Ну так вот мы и шли от города к городу, от фольварка к фольварку. Помню мы ворвались в один фольварк, а там местные так быстро бежали, что не успели взять птицу. А там снайпера работали, так что мы у стены молочной фермы столпились, высунуться нельзя было. Один из старших офицеров взял пистолет, выстрелил в индейку и говорит одному бойцу из моего взвода: «Принеси!» Там бежать то недолго – три шага туда, три шага обратно. Но боец только успел высунуться за стенку, как его снял снайпер и он упал ко мне на руки. Это было жутко. Я первый раз на фронте расплакался – человека убили из за индейки. Потом я сидел в землянке, ко мне приходили, утешали, но вот тому офицеры, если он жив – пусть это проклятие сниться всю жизнь.

Надо сказать, что в Восточной Пруссии у нас и самострелы были, потому что пополнение приходило с Западной Белоруссии и Западной Украины. Помню такой случай был – нас во вторую линию вывели, пришло пополнение, его собрали в одну избу и мне поручили провести с ними занятие: рассказать им из чего состоит пулемет, немецкая винтовка и так далее. А там еще не вся местность разминирована была, мы ходили по одной разминированной дорожке, и на нее немцы иногда ставили ловушки. И вот я веду занятие и слышу взрыв. Мы выскакиваем, слышим парень кричит: «Я подорвался, я подорвался!» Ну позвали минеров, потому что знали – где одна мина, там и вторая. Они пошарили кругом, ничего не нашли, только нашли чеку от РГД. Взяли парня, оказалось, что он западник, испугался фронта, снял чехол с РГД, подложил под пятку и рванул.

Через 3 дня полк построили буквой П, посредине ставят стол. Приезжает скорая помощь, вытаскивают его. Его перед столом поставили, зачитали приговор и здесь же старшина вынул пистолет и выстрелил ему в висок.

Там еще один случай был. Мой взвод в сарае размещался. Ну я его собрал и приказал оружие почистить, а сам вышел. И вдруг слышу там выстрел, я бегом туда. Что оказалось, когда автомат чистят снимают диск и делают контрольный спуск в воздух, вдруг в патроннике патрон, а здесь неопытный парень, он этого не сделал и при чистке случайно выстрелил и попал в руку бойца, сидящего рядом. Это тоже могли за самострел принять, но я написал записку, что я, Кармин, такой-то взвод, такая-то рота, такого-то полка, что при мне во время чистке оружия вот такое произошло и отправил бойца в медсанбат. Потом, правда, приезжали, бойцов допрашивали, но никаких последствий для меня не было.

Третий раз меня ранило под Кенигсбергом. Мы наступали, к вечеру вышли к лесу, ну какой же дурак ночью в лес полезет? Нашли старые немецкие траншеи, залегли в них. Вокруг тишина была. И тут я как-то неудачно высунулся, щелчок – и мне в ноги опять пуля попала. И тишина.

Это был конец февраля, а из госпиталя я вышел только в августе, инвалидом 3 группы, рана не заживала, потому что мне пуля попала туда же, куда и осколок до этого.

- Солдаты как к вам относились?
- Около какого-то города в Восточной Пруссии нас стали бомбить. Мы залезли в подвалы, чтобы не разбомбили. И тут появляется пьяный офицер, пистолетом размахивает кричит: «Там людей убивают, а вы сидите тут по подвалам, расстреляю всех!» Пехота вылезла на пригорок, я со своими пулеметчиками тоже. А там такое место, вроде оврага, мертвое пространство, а дальше на возвышенности немцы. Легли, сжались и лежим. И начинается чик-чик-чик. Сколько не кричат в атаку, никому не хочется подниматься, пули на грудь принимать. Один офицер стал бегать в открытую и бить по задницам: «Вперед! Вперед!» Ну мы и рванули, и захватили немецкие окопы. Зашли в блиндаж, а он благоустроен – посреди большой стол чистенький, справа и слева скамейки, даже ниши сделаны в земле, где можно хранить всякие приборы. Ну пошарили, нашли масло, хлеб. Ко мне совершенно незнакомый боец подходит и говорит «Я с тобой вместе бежал, возьми!» И дает мне большой кусок хлеба, намазанный маслом. Это много значит.

Вообще, фактически войну выиграли молодые лейтенанты, их больше всего убивало. Они выстраивали фронтовую линию, и их все время готовили. Убивают и снова присылают.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Попов Василий Николаевич

http://iremember.ru/razvedchiki/popov-v ... tsa-4.html

– Вы воевали в разведке до конца войны?
– Да, все время я занимался разведкой. Наша главная задача была установить, что за противник перед тобой. А это можно узнать по документам или взять кого-то в плен. Наблюдением можно только видеть противника издалека, а что это за противник – не поймешь.

29 января 1944 года, возле Липовца, я был ранен осколком в голову и контужен. Меня вынесли из-под огня, привезли сначала в Киев, а оттуда в Башкирию, в Уфу. Там я лечился в госпитале месяца четыре. После лечения меня направили на стрелково-тактические курсы «Выстрел», а в июле 1944 года – опять на фронт. Я хотел попасть обратно в свою дивизию, в свой полк, но это не удалось. Прибыли мы в Харьков, и оттуда меня взяли в 44-ю мотострелковую бригаду 1-го танкового корпуса, в ней я воевал на 3-м Белорусском, а потом на 1-м Прибалтийском фронте в должности помощника начальника штаба бригады по разведке.

До этого я все пешком ходил, а в 44-й бригаде разведрота уже была на БТРах, для связи были радиостанции. Пленных уже приводили довольно часто. Некоторое время командиром разведроты у меня был один татарин – хитрый, зараза. Во время наступления впереди шли передовые части пехоты, так он у них брал пленных и приводил ко мне! И в результате получал награды. То, что он обманывал – это я только потом узнал.

В августе 1944 года мы были уже в Литве, участвовали в боях под Шяуляем. Стало тяжело продвигаться, когда подошли к Восточной Пруссии. Поэтому стали в оборону, стояли до января 1945 года. А 18 января началось наступление на Инстербург, а потом и на Кенигсберг
Вся Восточная Пруссия была очень хорошо укреплена, а Кенигсберг оборонялся двумя обводами укреплений. На внешнем обводе были оборонительные форты, каждый форт имел гарнизон до двухсот человек. Все форты были защищены водой, и для того, чтобы эту воду преодолеть, надо было обязательно иметь саперные части. Внутренний обвод укреплений был в самом городе. Наша бригада и весь 1-й танковый корпус вышли вплотную к внешнему обводу фортов. С юга была река Прегель, оттуда наступала, по-моему, 11-я армия, а мы наступали с северо-востока. Запомнилось то, что когда мы наступали на один такой форт, немцы сами убили командира форта и сдались нам. Двинулись дальше в город, а там немцы понаставили везде чучел солдат и макетов орудий, мы не сразу поняли, что это чучела – как натуральные были! Я со своей разведротой захватил человек двадцать пленных, говорю немцу-командиру: «Построй их!» Он команду дал, все построились, один что-то замешкался, этот командир ему по щеке как врежет! Я стою и думаю: «Если бы наши попали в плен и свой же командир начал их бить, то его назвали бы предателем. А немец ничего, слушается». Обыскали немцев, построили, я показал: «Ваш пункт сбора – там-то». Командир им скомандовал, и они все строем пошли. Что мне было удивительно – что немцы пунктуальные, дисциплинированные. Если сказали, что нельзя, значит нельзя.

Один раз в апреле 45-го, когда стемнело, я говорю начальнику штаба подполковнику Димитрову: «Вот там-то я видел в подвале бочки. Попробовал – это спирт». Он: «Ну?! Бери машину и давай туда!» Я взял машину, поехал, а там немцы еще! Этот дом, где спирт, горел – наши начали лазить там и, наверное, напились и подожгли. Заехал я, а немцы машину обстреливают из засады! Я думаю: «Куда ж мне деваться отсюда?» Там рядом господский двор, хотел через него проехать – и там обстреляли! Еле-еле, вдоль ограды, выехал к своим. Уже Кенигсберг горел полным ходом! А горел из-за того, что наши брали трофеи, лазили везде и много домов подожгли. Оно же так бывало – папироску бросил, а сам пошел.

Под Кенигсбергом была немецкая база Пиллау, а рядом еще был город Фишхаузен, он сейчас называется Приморск. Вышли мы к этому Фишхаузену, наши танки пошли по косе Фрише-Нерунг, начали преследовать немцев. Командиром корпуса у нас был генерал-лейтенант Бутков. Я подъехал, ему доложил, он говорит: «Езжай, верни танкистов с этой косы!» Он побоялся, что немецкие войска из Кенигсберга выйдут, и пойдут на эту косу, а ее наши будут обстреливать и с моря, и с суши, и наши танкисты пострадают. Я поехал туда на БТРе, с разведчиками. Едем, смотрю – из Кенигсберга идет немецкий паровоз, с огнями. Остановили его, там только два железнодорожника. Захватили этот паровоз, оставили там пару человек и поехали дальше, за танкистами. Передали танкистам приказ не продвигаться, и вернулись назад.

При штурме Кенигсберга наши столько авиации применили, что я впервые такое видел! Самолеты шли волнами, бомбили беспрерывно. А в южной части Кенигсберга, где наступала 11-я армия, и были самые тяжелые бои, вообще все дома были разбиты вдребезги.

Войну мы закончили в городе Гумбиннене, 9 мая 1945 года в три часа ночи по полковой радиосвязи услышали, что Германия капитулировала. Все радовались, конечно. Командир бригады дал команду накрыть стол, хорошо отметили окончание войны. А 24 июня 1945 года я участвовал в Параде Победы в составе сводного батальона бронетанковых и моторизованных войск.

– Чем награждены за войну?
– Награжден я во время войны двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени и орденом Красной Звезды – четыре ордена. Орден Красной Звезды я получил за то, что был парламентером, орден Красного Знамени за бои на Букринском плацдарме, орден Отечественной войны я получил в Восточной Пруссии, а второй орден Красного Знамени – за штурм Кенигсберга. Еще имею медали «За оборону Сталинграда» и «За взятие Кенигсберга».
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Николаев Кирилл Александрович

http://iremember.ru/minometchiki/nikola ... ovich.html


"Наша дивизия формировалась в Орловском военном округе, в городе Карачев. Наша дивизия участвовала в освобождении Белоруссии, потом освобождала Литву, но и в Белоруссии и в Литве бои не очень тяжелые были. Самые тяжелые бои, самое страшное – это Восточная Пруссия.
Наш 3-й Белорусский фронт первый в СССР вступил на территорию Германии. Артподготовка тогда мощнейшая была. 240 орудий на один километр фронта. Наш минометный полк поддерживал 75-й стрелковый полк.

Там я встретился с командующим нашего фронта Черняховским. Мы знали, что будет, готовили наступление, уже штрафной батальон прошел, мы же готовимся, разведываем цели, передаем данные на боевые позиции. А потом, надо же проверить, а есть ли там противник? А может он уже отошел и мы будем палить впустую. И вот, сперва, бросают в атаку штрафбат. Вот как раз на моем участке, на реке Ширвента, пустили штрафной батальон в атаку. А когда в атаку идет какое-то подразделение, без подготовки, противник вынужден открывать огонь, все точки огневые, артиллеристы, минометчики начинают шевелиться. Так вскрывается огневая система противника. А я смотрю, вот эта цель, вот она ожила, у меня она есть, а здесь пусто, напрасно я цель вычерчивал. Это проверка боем.
Так вот, мы должны были утром наступать, уже штрафной батальон прошел и вдруг по траншее доложили: «Командующий фронтом». Какой командующий фронтом? Мы даже своего командира бригады ни разу не видели, а тут генерал армии, командующий фронтом. Подходит в солдатской форме, немцы же в 200 метрах, снайперы работают. Внешне, он такой черноватый, выше среднего роста, коренастый, глаза темные. Он подходит ко мне, я представляюсь, командир такой-то батареи, старший лейтенант Николаев. Он руку пожал, рука у него твердая. «Ну как вы готовы к завтрашнему?» Завтра наступление, мы первые будем вступать на территорию Германии. Я говорю: «Так точно». «Хорошо, спасибо вам, держитесь». Пожал руку и пошел со штабными дальше. Такое вот общение мне запомнился. А потом его шальным снарядом убило, уже в Восточной Пруссии.

Пошли по Восточной Пруссии и на одном из фольварков нас окружили. Мы заночевали в полуподвале, там стены толстые, и вдруг мне дежурные разведчики докладывают: «Нас немцы окружили». Они уже дом начали обстреливать. А у меня связь с одной батареей была и я открыл огонь на себя. Передал исходные данные есть, скорректировать прицел, уровень и т.д. и открыли огонь по себе. Немцы и сбежали. А некоторые прикрывали отход.

В конце концов мы подошли к Кенигсбергу. Вокруг него 14 фортов было. Помню, я занял наблюдательный пункт, смотрю в стереотрубу, а город живой, там даже трамвайчики пробегают, еще чего-то там движется. Живой город. Окружили его три армии, каждая армия – штатная численность 100 000 человек.

Я тогда командиром дивизиона был, у меня было 18 минометов было. Стреляли мы тогда на фугасном взрывателе. Мы же 14-й форт штурмовали, а форт – это маленькая крепость, гарнизон 300-500 человек, сверху бетон от двух до трех метров, считается не пробиваемая, а еще сверху, там два три метра черноземчик, деревья посажены, травка. Когда смотришь на этот форт – ну какой хороший холмик, большой, покрыт деревьями, мирная возвышенность, а это форт.

Моя задача была – снять землю, оголить бетон, чтобы сила снаряда не гасла, а по бетону уже 305-миллиметровые орудия били, там вес снаряда чуть ли не пол тонны, чтоб пробить этот бетон.

Но форт мы так и не взяли, так немцы там и остались. Оглушенные были, но не сдавались. Мы пошли между фортами, а между фортами – там же рвы с водой, с проволокой… Но пехота сумела прорвать укрепления Кенигсберга.

Главное же пехота! Все остальные помогали, в том числе и артиллерия. Без артиллерии, конечно, никуда, но главное пехота!

Мне тогда повезло. Звонит мне командир полка: «Николаев». «Слушаю товарищ подполковник», а командиром у нас тогда подполковник Фокин был. «Карта перед тобой? Квадрат 76-70 нашел?» «Так точно». «Слушай задачу. Аэродром нашел? Давай по нему». Кенигсберг то к тому времени был окружен, высшая знать уже смотала, но все равно оставались СС там всякие и прочие, кто, по нашему мнению подлежал наказанию, и вот надо было сделать, чтобы они не смогли эвакуироваться воздушным путем. И вот всю ночь, кажется, это с 6 на 7 апреля было, бомбил этот аэродром. Все время держал под обстрелом, чтобы воспрепятствовать взлету врага. Распределил цели по батареям, сам занял наблюдательный пункт и отдыхаю. Мне только периодически докладывали. Стреляю, а по мне никто не стреляет.

21 апреля 1945 года, во время штурма Пилау, меня ранило. Сперва, во время артподготовки, меня завалило в блиндаже, отдавило левую ногу, часть грудной клетки. Ни дышать не мог, ни двигаться, ничего не мог. Нас в блиндаже 12 человек было, 10 задавило насмерть, а меня и еще одного командира дивизиона откопали солдаты.

А когда меня откопали, обстрел же продолжался, и меня опять бог спас. Осколком меня по голове скользнуло, кровь, всю морду залило, тут же кровеносные сосуды. Кричат: «Комдива убило!» Потом разобрались, перевязали голову.

Меня отправили в фронтовой госпиталь и война для меня закончилась. А для ребят продолжалась. Наши идиоты-командиры, а может, я их напрасно ругаю, может я идиот, не понял их, в общем наши продолжали штурмовать косу Фришнерунг. Зачем ее было брать косу?

Там же 600 метров под огнем форсировали. Немцы все простреливали, а немцы это не чеченцы, это настоящие солдаты. Не дай бог СС или власовцы. Власовцев мы боялись больше, чем немцев, им терять было нечего, они знали, Сталин их не простит.

8 мая на этой косе убило старшего лейтенанта Мавжелею Марию. 8 мая она погибла, а 9 мая Победа…

9 мая я встретил в госпитале, он в Инстербурге находился, это примерно 60 километров от Кенигсберга. 9 я проснулся, слышу – стрельба! Думаю, опять окружение! Нас окружили! И тут дежурный вбегает «Победа!» И пальба началась, фронтовики же все имели оружие. У всех было по одному, по два, а у меня было три пистолета – один Вальтер был, такой легкий пистолетик, считается женский, и, конечно, Парабелум, ну и свой штатный ТТ. Вот из этого оружия и идет пальба. Победа! Вот так мы встретили Победу.
Вложения
1.JPG
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Степанян Сурен Иванович

http://iremember.ru/mediki/stepanyan-su ... tsa-2.html

Это было зимой 1944 года?

— Да. Мы подошли к прибалтийской стороне, там озеро Именец. В Белоруссии, возле Витебска, есть город Орша, когда началась операция, наша 11-я гвардейская армия под командованием генерала Галицкого, передала нас Третьему Белорусскому фронту. Командовал генерал армии Черняховский.


Началось освобождение Белоруссии, прорвали там оборону врага. Болото там. Знаете, “Украина – золотая была, а Белоруссия – родная, так говорят”. После битвы под Москвой, дивизия заслужила наименование Московской. Когда взяли Минск, к названию добавилось “Минская” - Первая Московская-Минская, первой вступившая с Восточной Белоруссии на немецкую землю. Сразу вышел приказ Сталина, что Первая Московская дивизия первая перешла немецкую границу. Нам всем благодарность от Сталина объявили, всей дивизии. Первым зашел полк комбата Фомина. А потом уже наступали.


Когда был убит Черняховский, командование принял Василевский. Мы уже наступали на Кенигсберг. Два месяца зимой не могли его взять. Пригород весь взяли, ну, а к городу подойти невозможно было. А потом приехал Баграмян. В начале апреля, он принимал фронт. Город бомбили сразу 700 самолётов. Три дня бомбили. Три дня. Комендантом города был генерал-полковник Отто Лаш. После бомбардировки началось наступление, и город мы взяли. Начали наступать на Пилау. По дороге пробка. Вдруг вижу машину Баграмяна. Он здоровый был. Мне говорят: «Так подойди, твой земляк, поговори». Я говорю: «Какие со мной разговоры?». Такой человек, шинель была надета на него, генеральская. Я говорю: «Кто он, и кто я?» А мне говорят: «Он твой земляк!» «Баграмян?» «Да». Я его не видел, откуда я знаю?

Как прошла первая встреча с немецким населением?

— Знаете, большинство населения в подвалах пряталось. Тогда были трёхэтажные и пятиэтажные дома. Так вот, говорили, что немцы стреляют, а потом видят, что война уже закончилась, переодеваются в гражданское. А старики и старухи – они в подвалах. Заходя, мы их не трогаем и они нас не трогали. Бывало, что немец в плен попал, так и ему первую помощь оказывали. Это потом уже его судить или расстрелять могут – это меня не касалось.


Другой случай произошёл, когда к Кёнигсбергу подошли. Мы разместились на территории крупной электростанции. В том числе и штаб полка. Привели одного, ходячего немца. Так даже внимания не обратил, бинтовали - делали всё, что положено. Потом один говорит: «Он же немец». «Ну, да, немец. Ну и что, что немец, он же человек». Потом отправили его.


Под Пилау много населения было: женщины, дети. Всех организовали, чтобы дать возможность как-то накормить. В порт мы зашли без боя. Там рядом была дача Геринга. На этой даче у нас медсанбат стоял, шла подготовка врачей. Я и три фельдшера в этом участвовали. Видимо, командование считало, что мы немножко лучше подготовлены. Те сестры, которые военными были, уже потом стали вольнонаемными сёстрами. Каждые три дня мы дежурили, суточные. Стационар у нас был, клали в палаты: офицерские и сержантские.


Там полоса леса, ширина полтора километра, длина 7-8 километров. Две дивизии не могли прорвать оборону врага. Наша Первая Московская дивизия смогла совершить прорыв. Там ужасно было. Командир корпуса погиб в блиндаже. У меня санитарка была – Лена Ковальчук, ей хотели присвоить звание Героя Советского Союза, но не успели, погибла.


После Белау брали морской порт. Война для меня окончилась 25 апреля. Позже вернулись и стояли в Кёнигсберге. Там карантин был. Семнадцать случаев брюшного тифа – комиссия, проверка. Когда комиссия приходит – никто не может подойти, там часовой стоял. Или я должен подойти, или командир полка – только тогда часовой мог пропустить. Проверяли столовую - проверяли всё. Позже поехал в отпуск, заболел, а потом демобилизовался.

Случаи самострелов были?

— Были. Уже когда из Белау вышли, то Давид приходит с двумя девушками и говорит: «Сурен, земляки!». — «Какие земляки?», — говорю я. Смотрю – одна армянка, а другая грузинка. Они с фронта Баграмяна, Первого Прибалтийского, когда соединились уже с Третьим Белорусским. Завязался разговор с девушками. Вдруг меня вызывают – самострел в нашем батальоне. Прихожу, там трое сидят – заседатели. Подписали приказ. Проверяющий был. «Судья сейчас, – думаю, даст 10 лет в трудовом резерве за прострел или штрафной батальон». Если в штрафной батальон пойдёт, то это снимает судимость. Судья говорит: «Ну, что будем делать?». Я говорю: «Ну, что делать?». Он хочет расстрелять. «А почему расстрелять?» «Это измена Родине». Я говорю: «Знаете, пусть пойдёт на 10 лет, бесплатно будет работать 10 лет человек. Пусть пойдёт в штрафной батальон, он оправдает себя. Уже помилование». Много было таких случаев. А если так всем делать расстрел, это не тот случай. Мы подписали 10 лет трудового резерва.
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Бершицкий Яков Маркович

http://iremember.ru/mediki/bershitskiy- ... tsa-2.html

Мы находились в составе 2-й гвардейской армии, которую возглавлял в ходе крымской операции генерал-лейтенант Георгий Федорович Захаров, а с июня 1944-го года стал руководить генерал-лейтенант Порфирий Георгиевич Чанчибадзе. Нас пешком отправили через Смоленск в Литву, и мы освобождали Прибалтику. У нас, медиков, лошади были, а солдаты шли на своих двоих. Освободили Шауляй, потом нас бросили через Польшу на Земландский полуостров. В Прибалтике я был награжден Орденом Отечественной войны I-й степени.

Впереди находился Кенигсберг. И здесь у меня произошел момент, который запомнился на всю оставшуюся жизнь. Никогда больше и нигде я не испытывал такого страха. Земланский полуостров так устроен, что по нему проходит низина, а все асфальтированные дороги расположены на насыпях, так что повсюду есть скаты. Как-то еду на «линейке» с ординарцем на рекогносцировку выбирать место для своей роты. А у немцев имелся шестиствольный миномет Небельверфер, накрывавший выстрелом большую площадь. Вдруг в тишине раздается тяжелый скрип, похожий на ржание ишака, стало понятно, что сейчас последует обстрел из миномета. Лошади от звука понесли, я упал с телеги и скатился с дороги в кювет, слышу, бухнула возле меня мина. И шипит. Думаю, ну все, кончилась моя жизнь и стараюсь как можно сильнее прижаться к земле. Лежу, голову как страус вжал. Слышу, пошипело и стало тихо – поднимаю голову, и понимаю, что, к счастью, реактивная мина не разорвалась. Я вскочил, подъезжает мой ординарец, справившийся с лошадьми, и говорит, что мне срочно нужно в госпиталь. Не могу понять, в чем дело, ведь сгоряча ничего не чувствую, стал оглядывать себя, и вижу, что не могу ходить. Оказывается, осколок от другой мины мне перебил на правой ноге малую берцовую кость. Поехал в медсанбат, мне наложили шину, и говорят, что отправляют дальше в госпиталь. Какой госпиталь, воевать надо. Дали мне костыли, я на них три недели «ездил».

Подошли мы к Кенигсбергу. Когда мы освобождали Литву, там было настолько стремительное наше наступление, что заходишь в фольварк, а там еще играет немецкое радио, что-то работает, настолько все было внезапно. Здесь же начинаются тяжелые бои. Это был центр Восточной Пруссии, сердце военного духа Германии. Кенигсберг был окружен огромными фортами во внутренней цепи, и имел мощный внешний обвод автономных фортов, которые могли обороняться самостоятельно в течение длительного периода. Причем все форты были связаны между собой. Имелся и огромный ров, наполненный водой, а сверху фортов немцы насыпали несколько метров земли, в которую посадили деревья. На участке прорыва нашей дивизии артиллерия не смогла разбить немецкие укрепления, даже когда подвезли по железной дороге артиллерию большой мощности и морские орудия, ничего не получалось. Тогда командование построило небольшие плотики, на которые посадили саперов и автоматчиков, по 3-4 человека, пушки прямой наводкой бьют по амбразурам, а ночью плоты переплывают через ров, подрывают форты и делают проходы внутрь. Только тогда мы прорвали немецкую оборону. Наша дивизия входила в город через зоопарк, противник выпустил всех зверей, и полковые разведчики поймали обезьянку, отдали ее нам, мои девочки пошили костюмчик, а саму обезьянку назвали Геббельсом. Она всем очень нравилась, пока какой-то подполковник у нас ее не утащил. В Кенигсберге были очень тяжелые бои, очень много раненых, много солдат и офицеров погибло там.

Закончил войну под Кенигсбергом. 9 мая 1945-го года ночью раздался страшный крик: «Война окончилась! Война окончилась!» Все выскочили, начали стрелять, целоваться и обниматься, такой шум поднялся, что ужас. И тут так получилось, что я немножко приболел, меня направили в госпиталь, расположенный в городе Легница.

- С пленными немцами сталкивались?
- Ну конечно же, еще как. Под Кенигсбергом у противника были большие подземные офицерские госпитали. Заскакиваю в один из них со своим ординарцем, и вдруг возле моей головы пролетает пуля, один раненый офицер увидел меня и выстрелил, мы его там прикончили. А так военнопленных много видел, у нас часто разведчики брали «языков». Хорошая разведка в полку имелась. Да и сама дивизия была крепкая.
Вложения
1.JPG
Аватара пользователя
logo
ebay-копипастер
Сообщения: 5831
Зарегистрирован: 07-09-2004 05:00:00
Откуда: НН
Благодарил (а): 1407 раз
Поблагодарили: 1307 раз

Re: Рассказ участника штурма.

Сообщение logo »

Пичугин Иван Игнатьевич

http://iremember.ru/pekhotintsi/pichugi ... evich.html


Когда началось под Мельзаком наступление, меня с февраля 1945-го года назначили командиром 277-й отдельной штрафной роты все той же 3-й армии. Прибыл в штаб части ночью, принял документы, мне сообщили, что все распоряжения и документы могут быть выпущены только с моей подписью, все остальные считаются недействительными. А утром пошел к бойцам, принимать роту. Мы тогда стояли в направлении города Хайлигенбайль. Он находился недалеко от побережья залива Фриш-Гаф, и немцы свою технику стягивали на расположенную в заливе косу, для перевозки своих войск в Германию. А в этом городе размещался авиационный завод по производству каких-то приборов. При этом обслуживающий персонал из советских военнопленных работал под землей. Так что враг цеплялся за Хайлигенбайль. К тому времени мы обладали прекрасными разведданными, и уже точно знали, что опасаться стоит не столько вражеской артиллерии, орудий у немцев после отступления оставалось не так и много, сколько минометов, которые активно выпускали в Кенигсберге. Вообще же надо сказать, что немцы не дурные, а дисциплинированные, культурные и сильные вояки, они умели воевать, надо признать. Если намечено у них открыть огонь – то они стреляли, ты уже знаешь, когда они откроют огонь, и когда закончат. Дисциплина у нашего противника была на высоте, надо им отдать должное.

Итак, наша рота вышла на исходное положение для наступления, я хорошо запомнил этот день, 23 марта 1945-го года. Тепло уже было. Наша авиация стала бомбить город с белоснежными зданиями, рядом Балтийское море. Красота. В строю находилось не больше 200 штрафников, из офицеров только я и командир санитарного взвода. Смотрю, в стороне проходит железная дорога, вокруг которой валяются разбитые вагоны. Решил, пока немцы из минометов не открыли огонь, переведу свою штрафную роту к высокой железнодорожной насыпи. Думал, что мины сверху пролетать будут и нас не зацепят, и так штрафников мало. Замысел-то хороший был. Но совершил перед боем ошибку – у меня на гимнастерке были прикреплены Ордена Боевого красного Знамени и Отечественной войны I-й степени. Последний был позолоченный, настоящий, а не такой, какой в честь 40-летия Победы всем ветеранам вручали. И видимо, немецкий снайпер по блеску наград меня заприметил, и ранил, пуля вошла под плечо и вышла ниже лопатки. Когда я очнулся, командир санитарного взвода, лейтенант, обрабатывает мне рану водкой. Он мне рассказывал перед боем, что всегда имел с собой фляжку с водкой. Сам я никогда перед боем не выпивал, потому что видел – когда человек покушает и выпьет, в случае ранения в живот кишки вылезают, это страшная картина. Всего этот немецкий снайпер ранил человек пять, и меня вместе с остальными на палатке волоком с переднего края штрафники вытащили.
Ответить

Вернуться в «Следы Второй Мировой войны»